- Неужели ты не знал, что твоя мать умерла, давая жизнь младенцу? – спросила она, не отводя внимательных глаз от хмурого лица Олега. – Тебе ведь тогда было лет пять.
- Я помню этот день, - кивнул Львов, углубляясь в воспоминания. – Но только тот ребенок умер вместе с ней.
- Это тебе так сказали, - усмехнулась Марина. – Твой отец отнес младенца в лес, прямёхонько к старой знахарке и оставил там.
- Но зачем? – Олег нахмурил брови, с недоверием рассматривая вдову. – Для чего ему надо было избавляться от ребенка?
- Может затем, что твоя мать нагуляла его? – сверкнув глазами, пренебрежительно ответила вдова. Она развернулась и подошла к софе, с ленивой грацией опускаясь на нее. Затем взглянув на вытянувшееся лицо князя, усмехнулась. – Ты удивлен? Неужели ты не знал?
Олег отрицательно мотнул головой. Слова Марины неприятно резанули по сердцу. Не зная матери, он лелеял о ней те крошечные воспоминания, что остались в его памяти с далекого детства. Ее светлый образ был для него чем-то незапятнанным, чистым. Он боготворил его, веря в то, что женщина, родившая его, была чуть ли не святой. А что же теперь получалось? Львов провел рукой по глазам, пытаясь отогнать эти мысли.
- Ты уверенна в этом? – голос его звучал глухо и безжизненно.
- Да. – Коротко кивнула купчиха, не испытывая и капли сострадания к стоящему напротив мужчине. – Если не веришь мне, то стоит спросить у собственного отца. Не думаю, что он будет что-либо отрицать теперь.
- Даже, если это и так, - вдруг возбужденно заговорил Львов, словно утопающий, хватаясь за соломинку. – Это ведь не значит, что Василиса и есть тот младенец.
- Всмотрись в ее черты лица, - пожала плечами Марина. – И ты сам все поймешь.
Олег шел по заснеженной улице, не понимая, где находится. Словно мир перевернулся в одночасье. Сновали люди, по дороге проносились сани, краснощекие девицы, спешащие по поручениям хозяев, улыбались красивому барину, а Львов не понимал, чему они так веселятся, куда торопятся. Почему все вокруг продолжают радоваться жизни, когда для него она закончилась. Боже, что пришлось пережить Василисе, когда вдова открыла ей глаза? Вряд ли та выбирала выражения. От бессильной ярости Олег застонал, так что от него шарахнулись прохожие. Злость на отца, позволившего себе выкинуть ребенка, как ненужную вещь, на мать, что оказалась такой же порочной, как и все остальные, все сильнее завладевала его душой. «Черт!» - выругался он, задыхаясь от ярости. Олег остановился, закинув голову вверх, вдыхая морозный воздух полной грудью. В душе разрасталась пустота, заполняя собой каждый уголок. Неожиданно развернувшись, он махнул Демьяну, что следовал за ним на санях в отдалении.
- Домой гони, - бросил он, опускаясь на медвежьи шкуры.
Александр Федорович по обыкновению сидел в кабинете, склонившись над бумагами. Тяжелая поступь за дверью, привлекла его внимание и он, оторвавшись от своего занятия, ждал посетителя. Однако не сумел скрыть удивления, когда без стука, дверь распахнулась, и на пороге появился Олег. Он хотел было поругать сына за отсутствие манер, но встретив его тяжелый взгляд, промолчал.
Молодой князь вошел, рассматривая в упор отца, словно видел того впервые.
- Как поживаете, рара? – усмехнулся он, скрещивая руки на груди и опираясь спиной о косяк.
Старший Львов напрягся. Он еще ни разу не видел сына таким, а потому лишь молча изучал его.
- Молчите, - саркастично заметил Олег, отталкиваясь от стены. – Не думал, что вам нечего будет сказать.
- Не понимаю тебя, Олег, - сдвинув брови, ответил старый князь. – Чего ты ждешь от меня?
- Возможно, всего лишь правды, - усевшись напротив, сверкнул глазами молодой Львов. – Расскажите, как вы избавились от младенца.
Александр Федорович побледнел. Неужто эта мерзавка проболталась? Перед глазами возникла картина, будто вчера произошедшая с ним. Как нес в сгущающихся сумерках корзину с плачущей девочкой. Она морщила свой крохотный носик, натужно кряхтела. Львов старался на нее не смотреть, слишком сильную ярость вызывал в нем один ее вид. Доказательство неверности его жены.
Олег смотрел, как стал задумчив отец, словно погрузившись в далекие воспоминания. Боль пронзила сердце, понимая, что все сказанное вдовой оказалось правдой. Один вид старого князя говорил об этом.
- Ты знал, что это Василиса? – вдруг похолодев, спросил Олег. – Вот почему ты так требовал увезти ее отсюда. Ты знал, что она ее дочь! Моя сестра!
- Да, знал, - безразлично ответил старый князь. – Ей здесь было не место.