Женщина похлопала меня по спине:
- Не забывай отдыхать, Эрик. Густаву ты сейчас нужен как никогда.
Как только она ушла, я поудобнее устроился в кресле, ведь впереди целая ночь. Было ужасно знать, что ты ничем не можешь помочь собственному ребенку, а жить ему, или умереть - это зависит от Бога. Если он умрет - я никогда себе этого не прощу. Как я смогу смотреть в глаза Кристин зная, что я погубил ее ребенка?
- Густав, ты должен проснуться, - прошептал я, посильнее сжав его руку, - ты не можешь умереть, я не смогу с этим жить… Ты нужен мне, Густав!..
Я склонился над ним и поцеловал в лоб. Я больше всего на свете хотел, чтобы он проснулся. Я любил его, любил своего сына так, как никогда никого не любил, я хотел жить, как нормальный человек. Может, хоть в Пенсильвании я смогу жить так, как всегда мечтал? Иметь семью, свой дом, свой собственный сад, ходить на пикники, завести собаку… И жить! Жить счастливо, без боли и без страданий!..
Я вздрогнул, когда вдруг почувствовал, что мальчик сжимает мою руку в ответ.
- Мама? - ребенок застонал и медленно открыл глаза.
- Нет, Густав, - я ликовал, я был так рад, что он, наконец, очнулся, что мне хотелось подхватить сына и закружить по палате, но опять же меня сдерживал здравый смысл. - Здесь нет твоей мамы.
- Г-где она? – тихо прошептал мальчик.
- Она… - я запнулся. Что мне ему сказать? Правду, конечно. Я скажу ему правду. - Она уехала на некоторое время, а я буду заботиться о тебе, пока ее нет.
Мальчик был очень бледным, он только кивнул и закрыл глаза:
- Мистер Эрик? Обещайте, что не оставите меня.
- Я обещаю, Густав. Я буду тут, пока тебя не выпишут из больницы. А ты, в свою очередь, должен пообещать, что будешь бороться с болезнью и побыстрее поправляться.
- Обещаю.
Я, как и обещал, оставался в больнице Густава всю ночь. Должно быть, я задремал, поскольку, когда открыл глаза, то увидел у постели сына Рауля. Что, Христа ради, он здесь делает?! Я выпрямился и скрестил руки на груди:
- Могу чем-нибудь помочь? - ядовито осведомился я. - Если нет, то предлагаю тебе уйти. Нечего тебе здесь делать, особенно после тех слов, что ты сказал в адрес этого ребенка.
- Я просто хотел увидеть его в последний раз, - вздохнул виконт. Он казался расстроенным и… трезвым? В его голосе не слышалось былой надменности и фальши. - Я хотел в последний раз взглянуть на него и убедиться, что он действительно твой сын… Да, он твоя копия.
Когда Рауль посмотрел на меня, то на его лице снова появилось то пренебрежение и отвращение, с каким он обычно смотрел на меня.
- Не могу поверить, что Кристин сделала это, что легла с тобой в одну постель. Посмотри на себя, ты жалкий и ущербный, как ты собираешься воспитывать ребенка?
- Я справлюсь. Это мой сын, и я воспитаю его так, что он вырастет настоящим человеком.
- Ты его не заслуживаешь, - проворчал Рауль. - Ты его погубишь. Он вырастет больным человеком. Как и ты. Ты психически больной.
Я собирался ответить на колкость, когда одеяло зашевелилось. Мы одновременно посмотрели на ребенка. Он проснулся, а когда увидел Рауля, то слабо произнес:
- П-папа? Ч-что ты здесь делаешь?
Рауль посмотрел на меня, потом снова на мальчика, будто сравнивая, а после грубо прорычал:
- Я не твой отец! И никогда не был твоим отцом! Этот монстр, которого ты зовешь «мистер Эрик» - твой настоящий отец!
Я замер, внутри меня все оборвалось. Нет, только не так! Я сам должен был сказать ему!
- Что? – мой сын неверующе посмотрел на виконта.
Я схватил Рауля за ворот рубашки. Как он смеет? Как он посмел это сказать?! Мы с Кристин должны были хранить это в тайне! Густав… он необычный, он видел мое лицо - но не убежал, не заплакал, так что же мне теперь ожидать? Как он отреагирует? Зарыдает? Закричит? Будет сердиться?
- Ты слышал меня, ублюдок! Я не твой отец, и, честно говоря, я очень рад! Я никогда не любил тебя, тебя вообще никто не полюбит!
- Хватит! - зарычал я и силой вытащил его в коридор. Будь он проклят за эти слова, как же я ненавидел его в эту минуту, как я хотел его убить!..
- Ты завтра отплываешь во Францию, так что уходи! Кристин оставила ребенка мне, а я о нем позабочусь.
- Вы даже не сказали ему, кто его настоящий отец, - с издевкой бросил виконт, - теперь, когда он знает правду, вряд ли он захочет снова тебя видеть! Вы солгали ему!
- Это не твое дело! – зарычал я. - Теперь уходи и никогда не возвращайся!
- Посмотрим, Призрак.
Я не принял его слова всерьез, а когда он ушел, я медленно вошел в палату Густава. Ребенок сидел в постели, уткнув лицо в колени, и рыдал. Как мне его успокоить? Что мне вообще делать? Я опустился на край его кровати и похлопал по плечу:
- Густав, он ушел. Он больше не вернется, не беспокойся.
Мальчик поднял на меня глаза, полные слез:
- То, что он сказал… это правда?..
- Густав…
- …Ты мой папа?
Я с трудом сглотнул:
- Мы с твоей матерью давно любили друг друга. Мне нужно было уйти, но я не знал, что у нее появился ты. Я… Мне было обидно, что я только сейчас появился в твоей жизни, и что ты всю жизнь считал за отца другого человека…
- …Ужасного человека, он постоянно кричал на меня, бил и ненавидел…
- Теперь он ушел, и вряд ли когда-нибудь еще вернется. Я никогда не оставлю тебя, честное слово… И я никогда не подниму на тебя руку и не повышу голос.
Ребенок выбрался из одеял и обвил руки вокруг моей шеи, уткнувшись лицом мне плечо:
- Я люблю тебя, папа!
Я ахнул, слезы покатились по щекам. Слезы радости. Папа? Он назвал меня папой? Так странно было это слышать и так приятно… Я никогда не знал своего отца, он умер еще до моего рождения, и я понятия не имел, как воспитывать ребенка, но я буду стараться изо всех сил. Я обнял сына в ответ и вдохнул его такой родной запах, ощутил шелковистость его кудрявых волос. Да, он мой! Мой сын! И мы еще будем счастливы!
========== Глава 61. ==========
Глава 61.
POV Эрик.
Рано утром я вышел из здания больницы и направился к причалу. Сегодня должен был отправиться корабль до Парижа, и я не мог пропустить этого, мне нужно было убедиться, что Рауль сядет на этот рейс. Я спрятался за повозкой и, пока не убедился, что виконт поднялся по трапу - не успокоился.
Вскоре Густава выписали из больницы, ему прописали строгий режим. Но мальчик, как и я когда-то, противился ему.
- Где же мама? - спросил он ближе к вечеру. - Когда мы снова ее увидим?
Я вздохнул, так как сам уже по ней соскучился, но сейчас не время было грустить, поэтому я оставил вопрос малыша без ответа.
- Ты слышал, что прописал врач? Постельный режим и лекарства. Ты должен идти в постель.
- Но я не хочу спать, - простонал он, - я спал все время, пока был в больнице. Я хочу играть…
Я вздохнул:
- На улице слишком холодно, уже почти зима. Последнее, что бы я хотел - это то, чтобы ты простудился. Ты и так только из больницы вышел.
- Пожалуйста… Давай куда-нибудь сходим, пап?
О, после этих слов я растаял. Такая мелочь, а приятно. Я кивнул:
- Хорошо, пойдем и погуляем. Но только если ты тепло оденешься. Твоя мать прибьет меня, если ты опять заболеешь!
Мальчик подпрыгнул от радости и побежал наверх. Мне пришлось забрать все его вещи из дома Надира. Спустя пару минут сын уже стоял около меня в теплом пальто и зимних ботинках.
- А шапка где? Твои уши замерзнут, Густав.
Ребенок выудил из кармана черную шапку и надел.
- Ну что, идем? - спросил я, натягивая свое пальто.
- Да, я только возьму свой мяч.
- Твой мяч? - я в недоумении смотрел, как сын достал из-за старых мешков с глиной, что стояли на первом этаже, небольшой резиновый мяч.
- Пап, пошли?
Мы вышли на улицу. Ребенок был такой энергичный, что я еле поспевал за ним.
- Густав, иди медленнее, у меня болят ноги, и я не могу бежать за тобой.
Вокруг никого не было, тротуар был пуст. Так странно, ни одного туриста, город будто опустел. Хотя… так даже лучше, до начала сезона так и будет.