- Давай скорее, папа! - крикнул мальчик и исчез из моих глаз. Я ахнул и прибавил шагу. Сын спустился к пляжу и теперь радостно махал мне рукой. Какой же он активный! Когда я спустился, ребенок кинул в меня мяч:
- Давай поиграем: я буду кидать тебе мяч, а ты мне.
Такая игра мне нравилась, не надо никуда бегать, сиди да кидай мячик. Но эта игра быстро надоела сыну, он откинул мяч, добежал до меня, хлопнул по плечу и отбежал.
- Давай поиграем в догонялки?
- Я… Я не могу.
Мне было тошно оттого, что я не могу поиграть с собственным сыном, но у меня болели ноги… Ребенку нужно было выплескивать энергию, он хотел побегать, поиграть, а что я мог ему дать?
- Хорошо, - сын подошел ко мне и ободряюще улыбнулся, - тогда поиграем во что-нибудь другое.
- Во что?
- Есть одна игра. Мы играли в нее с мамой.
Мальчик лег на песок и уставился в небо. Я повторил за ним.
- Вы должны разглядеть в облаках фигуры и сказать, на что они похожи. Мама однажды разглядела в одном облаке тебя.
- Правда? - усмехнулся я. - Меня?
- Да, было весело, мама так хорошо в нее играет.
Мы пролежали так около часа, разглядывая облака. Было, правда, забавно, так тихо и умиротворенно, что не хотелось никуда уходить, но уже начинало темнеть.
- Пойдем, Густав, солнце садится, холодает, а я не хочу, чтобы ты заболел.
- А ты сделаешь мне горячий шоколад, папа?
- Конечно, Густав.
Когда мы вернулись домой, я набрал сыну горячую ванну. Только я отвернулся, как он засунул в воду свой резиновый мяч.
- Густав, что ты делаешь? – недоуменно спросил я его.
- Мама позволяет мне играть в ванной…
- Играть? – я нахмурил брови. - В ванной нужно мыться.
- Десять минут?.. – умоляюще протянул он.
- Нет.
- Пять минут?.. – он состроил такие жалобные глазки, что я невольно улыбнулся.
- Густав…
- Ну, разреши мне поиграть, пожалуйста, папа!..
Я вздохнул, кивнул и сел за пианино. Отсюда мне было прекрасно видно ванну, и я мог наблюдать за сыном. Он смеялся, нырял, пытался потопить резиновый мячик. Что ж, пусть развлекается, а я пока напишу письмо Кристин.
Пергамент и ручка были под рукой, поэтому я склонился над крышкой пианино и начал писать, усердно выводя каждую букву:
«Дорогая Кристин,
Прошло всего два дня, а я уже скучаю по тебе. Здесь все нормально, Рауль уплыл, а я проследил, чтобы он сел на борт корабля, отходящего в Париж. Он точно уплыл. Навсегда. А еще Густава выписали из больницы. Знаю, мы договаривались держать в тайне правду о его истинном отце, но прошлой ночью виконт заявился в больницу и устроил целую сцену, тогда-то он и выпалил всю правду. Густав теперь знает, Кристин… Он знает, что я его отец. Я так боялся его реакции, но он только обнял меня и сказал, что любит меня. Представляешь, он сказал, что любит меня!
Просто не описать, как я счастлив. Кристин, я люблю тебя больше всего на свете! Тебя и Густава. И я бы хотел, чтобы ты стала моей женой. Я скоро приеду к тебе и сделаю предложение, а пока я хочу передать тебе кольцо…».
Я перестал писать и выудил из кармана небольшую белую бархатистую коробочку с дорогим изысканным кольцом. Я купил его пару дней назад, так как оно поразило меня своей простой красотой. Вроде бы ничего необычного, но в то же время так красиво и так маняще. Я улыбнулся и положил его в конверт:
«… Если твой ответ «да», то ты носи его, и когда я приеду и увижу его - я буду знать. Знать, что ты согласна. А до тех я не буду переставать о тебе думать.
Твой Эрик»
- Папа, вода остывает! – окликнул меня мальчик. Я покачал головой и поднялся на ноги:
- Именно поэтому я и не хотел, чтобы ты играл в воде.
Я завернул его в махровое полотенце, унес наверх, усадил на кровать и стал вытирать. Мальчик захихикал:
- Стой, - смеялся он, - ты меня щекочешь.
- Щекочу? - усмехнулся я. - А ты что это, боишься щекотки?
С этими словами я начал его щекотать, он заливался задорным смехом, кричал, пытался щекотать в ответ. Мы боролись, он завалил меня на кровать и прижал руки к матрацу:
- Я победил тебя, - смеялся он, - уложил на лопатки!
- Неужели? А сейчас? - я аккуратно перевернул его и снова начал щекотать. Когда сил смеяться уже не было, я вздохнул: - Ладно, Густав, пора спать, уже поздно.
Я поднялся на ноги, когда услышал, как сын окликнул меня:
- Папа?
- Да, Густав?
- Ты ляжешь со мной? Мне одному страшно.
Я улыбнулся и укрыл его одеялом до шеи:
- Да, я скоро приду. Закрой глаза и постарайся уснуть, когда я захочу спать, то приду. - Я развернулся, чтобы уйти, когда он снова позвал меня:
- Папа?
- Что?
- Ты забыл поцеловать меня на ночь.
- Забыл поцеловать на ночь? Как безрассудно с моей стороны! – шутливо воскликнул я, а затем склонился над ним, но ребенок скрестил руки на груди:
- Без маски! Поцелуй меня без маски! Я ведь ничего не почувствую, если на тебе будет маска.
- Как пожелаешь.
Я приподнял маску и поцеловал его в щеку.
- Спокойной ночи, Густав.
- Спокойной ночи, папа! Я люблю тебя.
Я улыбнулся и потушил свет. Как же замечательно быть отцом…
========== Глава 62. ==========
Глава 62.
POV Кристин.
- …Вот и твой новый дом, Кристин.
Мы стояли у небольшого двухэтажного деревянного дома, окруженного хилым заборчиком и давно засохшими цветами. Он выглядел, как заброшенная избушка. Я улыбнулась. Все равно мне нечем будет заняться без Эрика и Густава, так что наведу тут порядок.
Вокруг росли деревья, а неподалеку была целая ферма. Я прищурилась от яркого солнца и увидела людей, которые работали над своим огородом. Они были одеты в темные, неброские цвета. Было странно, так как я привыкла, что люди вокруг меня одеты в яркие блестящие наряды с изощренными украшениями, а эти женщины были в мужских широких брюках и клетчатых рубахах с подвернутыми рукавами. Ничего, придется привыкать…
Я вздохнула и еще раз оглядела домик. Он был такой уединенный и сближенный с природой. Я всегда мечтала о таком доме.
- Здесь так спокойно, - заметила я, переступая порог. В доме оказалось уютно, правда, очень пыльно и немного пусто. Но ничего! Скоро моя семья будет здесь, и мы заживем как люди.
- Да, здесь отлично, - кивнул перс, внося мои вещи, - с семейством Амиры не будет проблем, они мирные люди.
- Амиры?
- Да, это семейство фермеров неподалеку. Амира - очень милая женщина. Они простые люди, не доверяют технике, едят то, что растет на их огороде, ходят всей семьей в церковь.
Надир выудил из сумки шторы и встал на тумбочку, чтобы их повесить:
- Ты уж извиняй, Кристин, я тут много лет не был, да и позабыл уже про этот охотничий домик. Какая уж мне охота на старость лет! И еще, ты, наверное, привыкла, что на Кони-Айленд всегда светло… А тут не солнечная сторона, так что придется приспосабливаться к свечам.
- Ничего страшного, - я улыбнулась персу, - я и к этому привыкну.
Надир повесил шторы и повернулся ко мне:
- Возможно, мы как-нибудь заедем с Алишей и Кори навестить вашу семейку, - улыбнулся Надир. - Ну, что тут еще… Ах, да! Наверху четыре спальни, правда, небольшие, но вам сойдет. Прежде чем вернуться на Кони-Айленд, я свожу тебя в город, покажу, что да как. Ты сможешь ездить на рынок с Амирой. В воскресенье они не работают, это для них святой день, день отдыха.
Перс вышел на улицу, а я последовала за ним. Мы прошли на задний двор, и я увидела старенькие качели.
- Мы были с Алишей тут пару лет назад, и я соорудил качели для Кори, пусть теперь тут развлекается Густав. Тут скучно, Кристин, но ты можешь заниматься садоводством, ведь здесь очень плодородная земля.
Я кивнула, внимательно слушая его и мотая всё себе на ус.
- А тут почтовый ящик. О, здесь письмо! Совсем новое, к тому же оно для тебя! – с этими словами Надир вытащил из почтового ящика письмо и с улыбкой протянул мне.