Серый понимающе хмыкнул.
– Что-то она у тебя не больно разговорчивая, – подал голос Василий.
– Кто? – не понял Макс.
– Да прислуга твоя. Хоть бы «здравствуйте» сказала уважаемым людям, одежду у них приняла.
– Насчет неразговорчивости ты прав – что есть, то есть. Немая она, Василий, – Макс перешел на шепот.
– Немая?! – изумленно переспросил приятель.
– Ну да, слышать слышит, а говорить не может.
– Класс! – почему-то воодушевился Серый. – Немая домработница – это ж мечта любого мужика! Эй, Лизавета! – вдруг заорал он. – Выйди-ка сюда, душечка! Дай дядя на тебя, такую распрекрасную, полюбуется!
Из кухни донесся грохот падающей посуды. Макс поморщился, сказал с досадой:
– Она у меня не только немая, но еще и безрукая.
– О, как интересно! – заржал Серый. – Выходи, Лизавета!…
Ох, как она их всех ненавидела в этот момент! Особенно Легостаева. Пьяные уроды! Приперлись посреди ночи и глумятся. А этот… козел креативный за нее даже не заступился. Он вообще сильно изменился за последнее время. Сначала все облапить норовил, словно она какая-нибудь… Точно он имеет право… А потом, когда она ему отпор дала, совсем разговаривать перестал, будто и нет ее вовсе. А сейчас вот дружков своих ненормальных приволок. А она, между прочем, ночь не спала, волновалась – что с ним, где он… Зря, выходит, волновалась, такие, как Легостаев, не пропадут.
– Выходи, Лизавета! – Из прихожей донеслось радостное ржание.
Лиза вздрогнула, подняла с пола упавшую кастрюлю, вышла из кухни.
Они смотрели на нее, как на диковинное животное. Все трое…
– Лизавета, тут тебя в непочтительном отношении обвиняют, – язвительно сказал Легостаев. – Что ж ты моих гостей не встретила, как полагается по этикету, вещи у них не приняла? Ай, нехорошо, Лизавета…
Он разговаривал с ней, как с полоумной, ласково и насмешливо одновременно. А его дружки ухмылялись, подмигивали, корчили рожи.
– А она у тебя хорошенькая, – сказал долговязый парень в помятом костюме, подошел вплотную, потрепал ее по щеке.
Лиза дернулась, умоляюще посмотрела на Легостаева.
– Хорошенькая, – задумчиво повторил он. – Может, и хорошенькая, только строптивая.
– Строптивая! – Долговязый закатил глаза. – Так наказывать надо строптивых. Рублем там или еще как, – он мерзко усмехнулся.
Лиза попятилась.
– А где ты ее взял? – спросил второй, коренастый, шкафоподобный.
– На улице подобрал, – Макс пьяно улыбнулся, подмигнул Лизе.
– Так она у тебя что, из этих?…
– Ничего не из этих. Лизавета у меня барышня добропорядочная, с принципами, – он больше не улыбался, смотрел на нее в упор, странно так смотрел.
– Добропорядочная девочка с улицы? Да еще и с принципами – это какой-то анахронизм, – улыбнулся долговязый, поглаживая Лизу по плечу. – Повезло тебе, Макс.
– Так уж и повезло? – Легостаев посмотрел на маневры своего приятеля с неодобрением, сказал холодно: – Лизавета, ты нас сегодня кормить думаешь? Или мне самому к плите становиться?
Она кивнула, вывернулась из цепких лап долговязого, шмыгнула в кухню.
– А она у тебя хозяйка, – сказал Серый, заглатывая котлету «по-киевски» и запивая ее водочкой. – Может, одолжишь мне ее на пару деньков? – Он ощупал взглядом ладную фигурку Лизаветы.
Та вздрогнула, едва заметно поморщилась.
Макс тоже поморщился: ему эти разговоры с подтекстом уже порядком надоели. Хуже того, они его бесили.
– Иди спать, Лизавета, – сказал он, не отрываясь от тарелки.
– А как же десерт? – всполошился Серый.
– Десерт я тебе сам подам! – рявкнул Макс.
Но Серый сегодняшней ночью слишком много принял на грудь и на угрозы не реагировал, продолжал таращиться на Лизу.
– Ли-за-ве-та! – по слогам повторил Макс. – Бросай эту чертову посуду, утром все домоешь. Иди спать, у нас тут мужские разговоры, не для дамских ушей.
Она посмотрела на него со странной смесью благодарности и обиды, выключила воду, выскользнула из кухни.
– Кстати, о мужских разговорах, – неожиданно трезвым голосом сказал Василий. – У меня к тебе как раз такой разговор.
– Что, прямо сейчас? – удивился Макс.
– Aгa, а что тянуть? Выйдем на площадку, покурим? – Он покосился на увлеченного котлетой Серого.
– Ой, идите уж, – отмахнулся тот. – Тоже мне – тайны мадридского двора!
Серьезный мужской разговор сводился к одному: Василию Кривицкому, успешному топ-менеджеру успешной фирмы, понадобился пиар.
– Ну тисни про меня статейку в своем журнале. Что тебе стоит, Легостаев? А внакладе не останешься, ты ж меня знаешь. Сделаю все чин по чину, на лапу дам, кому скажешь. Ну и про тебя, разумеется, не забуду.