Лера слабо усмехнулась после слов о завещании — умирать собрался?
Слушала усыпляющую сказку и не реагировала. Усилием воли разгоняла побеждающий разум туман из сладкой лжи. Жалела, что она не наивная дурочка. Отчаянно хотелось поверить. Выключить мозги и забыть обо всём.
Это была тяжёлая бессонная ночь.
Лера отказалась снять одежду, намертво вцепилась в пояс джинсов, не разрешая рукам мужчины скользнуть ниже талии.
Переплела ноги в тугой, неразъёмный жгут и судорожно вцепилась в молнию на брюках, не позволяя расстегнуть её.
Давид уговаривал, обижался, психовал. Уходил курить. Возвращался.
Они снова целовались, ласкали, обнимали друг друга.
Через несколько часов возни, выжатая как лимон, Лера согласилась снять футболку и лежала неприкрытой в верхней части тела.
Но спасительные джинсы оставила на себе, и больно впивалась ногтями в руку мужчины, когда он пытался скользнуть ниже пояса. Стянуть штаны можно было, только через нешуточную беспощадную битву.
К утру, злой и распалившийся Давид попытался взять её силой.
Но девушка сопротивлялась по-настоящему — поцарапала, покусала плечи, оставила пару синяков на груди. Вымоталась от неравной борьбы и беспомощно расплакалась.
Мужчина отступил. Не пошёл до конца. Любил Леру, ему нужно было её согласие.
К утру оба выбились из сил и лежали в тошнотворной полудрёме, обиженные и разочарованные друг другом до предела. Ночная мгла отступила, наступающий день прозрел мутным рассветом.
Давид удручённо обнимал измученную и заревленную Леру.
Она каждой дрожащий клеточкой напряжённо ощущала жар и силу, исходящие от его голого туловища. Осязание тяжёлой мужской руки, увесисто лежащей на её обнаженной груди было незнакомым, странным и пугающим.
Приоткрыв глаза, осторожно изучала мощный загорелый торс. Поросшие чёрными жёсткими волосами плечи, на которых лиловым пятном темнел овальный след от укуса и подсыхали короткие царапины, оставшиеся после ночной борьбы.
Перевела взгляд на свой, полуприкрытый чужой рукой, верх с голой белой грудью и беззащитно открытые розовые соски. Почувствовала себя полностью нагой, отчаянно хотелось прикрыться.
Щёки заполыхали… Жалобно сморщилась. Зажмурилась…
Было очень стыдно. Обжигающе, разрушительно стыдно. Хотелось спрятаться, исчезнуть и вытравить из мозга эту позорную картинку.
Судорожно всхлипнув, прислушалась к ровному, глубокому дыханию мужчины. Придержала выдохи и вдохи, с замирающим сердцем, плавно заскользила к краю постели, высвобождая себя из-под груза большого тела.
Потянулась к футболке. Давид, всё так же ровно и глубоко дыша, с закрытыми глазами, цепко сжал пальцы и крепко прижал к себе.
Он не спал!
Лера коротко охнула, шумно втянула глоток воздуха и притихла. Уткнулась носом в его пульсирующую шею. Испуганно, вполсилы задышала полуоткрытым ртом.
По максиму выгнула лопатки, чтоб не поднималась грудная клетка и не прикасалась к коже Давида двумя бесстыдно торчащими острыми вершинками.
Мужчина открыл тёмные глаза, хмуро рассмотрел её обиженное и смущённое лицо. Глубоко, с раздражённым рыком вздохнул.
И хлестнул вздрогнувшую девушку злым обвинением:
— Я думал, что ты по-настоящему любишь меня.
Лера, с трудом сдерживая горькие слёзы, голосом, сдавленным от возникшего в горле спазма, выдавила:
— Я тоже верила, что Вы любите меня!
Несколько секунд оба в упор, молча смотрели друг на друга.
Девушка глазами полными дрожащих слёз, кусая предательски трясущиеся губы.
Мужчина задумчивым изучающим взглядом.
Сдув выкатившуюся на ресницы непослушную капельку, тоскливо прошептала:
— Я не настолько наивна, Давид. Обещания — это пустые однодневные слова. Я понимаю… знаю… что обманываете. Вы — женатый человек, — и замолчала, жадно, с надеждой ожидая ответа.
До последнего веря… Во что? В чудо? Что опровергнет слова или найдёт оправдание, которое позволит перешагнуть условности, остаться вместе, не принося этим боль себе и другим? Это возможно?
По его лицу пробежала горькая гримаса. Отвёл сверкнувшие глаза. Отвернулся. Со стоном, измученно вздохнул. Не возразил, не подтвердил. Поцеловал во влажные ресницы и предложил:
— Попытайся уснуть хоть на час. Успокойся, не трясись. Я устал. Не прикоснусь к тебе больше.
Закрыл глаза и повернулся на спину. Но не отпустил, а просто смягчил своё жёсткое объятье.
Лера послушно прикрыла глаза и замерла.
Кажется, он задремал. Лежать на плече Давида в кольце его рук было неловко и странно.
Внимала каждому вдоху мужчины, пропускала через себя каждое движение. Слышала, как ровно и глухо бьётся его сердце.
Внутри её всё дрожало. Не шевелилась, чтоб не разбудить и не увеличить развратную площадь соприкосновения их нагих тел.
Заледенели напряжение и страх. Голову бомбили отчаянные и разъедающие мысли.
Он всегда утверждал, что разведён. Хотя Лера с первой минуты понимала, что Давид врёт, и на самом деле — женат. Случись интим, то, вроде бы, вина за связь с женатиком лежала на нём. Он же утверждал, что свободен!
До сей поры факт брака воспринимался, как ни на что не влияющий.
Пока отношения считались дружбой, это было малосущественным.
Но теперь их связь откровенно перешла в другую стадию…
Там, где это имеет первоочередное значение, и пора определиться — принять существующее положение вещей или расстаться…
Он не стал опровергать свой брак, следовательно, теперь ответственность разделяет и Лера. Выбор — за ней…
Что теперь будет? Прекратить встречаться с ним?
И знала, что не сможет… Что это будет больно. Смертельно больно… Расстаться равнозначно — вырвать часть сердца. Ради чего? Ей не выжить после этого…
Через час послышались активные звуки из соседней комнаты. Это проснулся жизнедеятельный Зураб.
Поднялись и его невыспавшиеся гости.
Доктор суетился, мельтешил, заглядывал в лица. Косился на собранный диван и на кучку постельного белья. Его раздирало от любопытства — почему они хмурые и насколько продуктивно прошла их ночь?
Давид исподлобья с явной неприязнью следил за заботливым другом, за реакцией Леры на его обхаживания. Резко и отрывисто отвечал на вопросы. Постельное сложил в пакет и забрал с собой.
— Думаю, нам пора остановиться. Больше не стоит мучить тебя, — в машине сквозь зубы надменно процедил Давид, не поворачивая лицо, сосредоточенно следя за дорогой.
У Леры перехватило дыханье и обожгло глаза. Опустила голову и согласно кивнула.
Подвозить девушку до дома не стал. Высадил возле станции метро.
Прощаясь, слегка приподнял руку от руля, буркнул «Пока. Будь счастлива» и уехал…
Глава 16. Обида
Лера жгучими пересохшими глазами проследила как автомобиль Давида влился в шумный поток машин и исчез из вида. Опустошённо постояла, не вполне понимая куда двигаться. Пока какая-то сердитая бабка не вернула в реальность, проехав колесом продуктовой авоськи по ноге. Ахнула, развернулась и побрела ко входу в метро.
Не помнит, как ехала. Зафотографировались собственные дрожащие руки на поручне эскалатора. Сгорала, корёжилась и умирала от раненой любви. Сердце вынули и вложили кусок адской боли.
Предложил расстаться… Попрощался… Это — конец.
Дорога мелькала как в бреду, до дома добралась на ватных ногах. Рухнула в постель, накрыла ноющую голову подушкой, желая только одного — забыть всё!
Но ну тут-то было. Едва дожидавшаяся её возвращения Эля, нетерпеливо барабанила в дверь и желала немедленно обсудить события прошедшего вечера.
Самое главное — где ночевала и случилось ли у них с Давидом «то самое»?
— Спала с Марковым, — немногословно ответила Лера.
— Ну — и?.. — тормошила соседка.
— Ничего не было. Мы расстались. Навсегда, — хрипло выдавила и губы затряслись. Забралась на диван с ногами, сжалась и закрыла лицо руками.
Через мрак опустошения и горечи смутно улавливала слова подруги, китайским болванчиком кивала и вяло поддакивала ей.