— Ага, сбегай, накорми его — глядишь, подобреет. Борща из дома принеси в кастрюльке, — съязвила Наташа.
— Да он уже ушё-ёл… — расстроенно протянула подруга.
— А то бы побежала? — хмыкнула толстуха.
Ира не обратила внимания на подначку и вздохнула.
— Почему так всегда? Когда мне кто-то нравится, он непременно куда-то исчезает.
— Потому что ты на красавцев заглядываешься! — заявила белобрысая. — А красавцы — все козлы! Или бабники, или голубые.
— Я это уже слышала, — ответила худенькая девушка.
— А ты ещё раз послушай! Тебе сто раз скажи — всё без толку. И вообще, больше я с твоими предметами обожания знакомиться не буду! Если тебе надо, сама с ними знакомься. А то она притаилась и молчит, а я отдувайся. И главное, мне это всё на фиг не нужно! У меня Колька из рейса скоро придёт, и мы поженимся.
Проглотив эту отповедь, Ира ещё раз вздохнула и тоже перевернулась на спину.
Переодевшись, Сашка поднялся на набережную, заполненную праздной публикой. Шашлык жарили сразу в нескольких местах — в воздухе витал аппетитный запах, дразнящий ноздри. Цены приятно радовали глаз. Отстояв небольшую очередь и получив вожделённую пластиковую мисочку с жареным мясом и неким подобием салата, он сел за столик под огромным пляжным зонтом с надписью «Sprite». Столик только что покинула шумная компания, оставив после себя гору одноразовой посуды и пивных бутылок, убирать которые никто не спешил. Брезгливо сдвинув их в сторону, Сашка пристроился на краешке стола, стараясь не смотреть на объедки. Но долго пребывать в одиночестве ему не пришлось. Практически сразу над ухом раздалось деликатное покашливание, и вкрадчивый мужской голос поинтересовался:
— Молодой человек, у вас свободно?
Сашка нехотя кивнул. Напротив возник нестарый, но практически весь седой мужчина с выпуклыми жабьими глазами водянисто-голубого цвета. Одетый в какие-то слишком яркие широкие шорты и майку, бейсболку, перевёрнутую козырьком назад, он почему-то был похож на иностранца, хотя вопрос свой задал на чистейшем русском языке. К столу он пришёл с такой же, как у Сашки, пластиковой миской мяса и открытой бутылкой красного вина. Узрев использованную неубранную посуду, мужчина тоже расчистил себе место для трапезы. Устроившись, сосед вдруг стал внимательно разглядывать Сашкины руки.
— Вы из Москвы? — внезапно спросил он.
— Да, — удивлённо ответил Сашка. — А как вы догадались?
— Не удивляйтесь, — произнёс мужчина, приступая к еде. — Я просто увидел, как вы держите вилку и нож, и сразу узнал столичного жителя. На этом курорте никто, кроме москвичей, не умеет правильно пользоваться столовыми приборами. Это я вам заявляю как отдыхающий со стажем! Понасмотрелся, знаете ли, на приезжих из других городов. А про местных я вообще молчу! Они не то что нож с вилкой держать — говорить правильно не могут. Абсолютно неотёсанный народ. Книг не читают, в театры не ходят, спортом не занимаются. Основное развлечение — пьянки и гулянки. Хотя, согласитесь, здесь не такая уж дыра. Курорт всё-таки.
— Часто здесь отдыхаете? — сделал из вышесказанного вывод Сашка.
— Каждый год. Приезжаю в начале июня и провожу здесь всё лето.
— А приезжаете, естественно, из Москвы? — уточнил парень.
— Из неё, родимой, — улыбнулся мужчина, — прямиком с Кутузовского. А вы, простите, в Москве на какой улице проживаете?
Сашка чуть не подавился шашлыком и посмотрел на соседа по столику с плохо скрываемой завистью. Жить на Кутузовском проспекте, где располагаются дома сталинской постройки с огромными шикарными квартирами — предел мечтаний любого москвича. Сашкин домашний адрес такой престижностью не отличался. Слегка замявшись, он ответил:
— Я живу в Метрогородке.
И замер, ожидая реакции.
Метрогородок — это практически рабочая окраина Москвы. По-сравнению с Кутузовским — небо и земля. Обитатель элитного района должен был бы скорчить презрительную мину, узнав место жительства своего собеседника, но ничего подобного не произошло. Наморщив лоб, новый знакомый вдруг спросил:
— А где это — Метрогородок?
Москвичи не знают города, в котором живут. Это просто невозможно — знать все улицы огромного, многомиллионного мегаполиса. Да к этому никто и не стремится. Человек живёт в границах своего, зачастую небольшого, района. Ходит в детский сад, расположенный во дворе дома, затем в школу за углом. Нередко и вуз стараются выбрать поближе к собственному жилищу, чтоб не надо было вставать спозаранку и тратить на дорогу массу времени. Для многих москвичей возможность подольше поспать дороже профессиональных пристрастий. И смешно, и грустно, но это так. Посмотрите, кто движет столичный прогресс? Кто, в большинстве своём, заправляет бизнесом, политикой, культурой? Это всё неуёмные провинциалы, зубами прогрызающие себе путь наверх, к материальному благополучию. Коренные москвичи же, как правило, вялы и апатичны. Предмет мечтаний провинциалов, — московская квартира и прописка, — у них имеются с рождения. А годам к двадцати пяти-тридцати у столичного жителя обязательно умирает какая-нибудь бабушка, тоже москвичка, и оставляет любимому внуку ещё одну квартиру. Вот и готов бесперебойный источник денежных средств. Львиную долю бюджета практически каждого москвича составляют доходы от сдачи в аренду жилья. Причём, размеры их таковы, что целая семья из трёх-четырёх человек вполне может жить, ни в чём себе не отказывая. Так для чего делать лишние телодвижения? Зачастую коренные жители столицы либо не работают вообще, либо ходят на службу за небольшую заработную плату, исключительно ради того, чтобы пообщаться с трудовым коллективом и обсудить последние сплетни. Как вы можете догадаться, данная контора, само собой, располагается рядом с домом. Человеку просто нет необходимости таскаться по огромной Москве, а значит и изучать названия районов и улиц.