– Ловко проделано, – вырвалось у нее.
– Когда живешь в городе, нужно или научиться таким вещам, или пропасть навсегда. – Гренвилл взял ее под руку. – Здесь совсем недалеко. Вам понравится. Надеюсь, вы проголодались?
Хельга, привыкшая к роскошным парижским ресторанам, впрочем, не была особенно довольна, когда увидела непритязательно оформленный вход в бистро – с грязными занавесками, тусклой бронзой на двери. А когда Гренвилл распахнул дверь, ее взору предстала узкая длинная комната, полная весьма упитанных стариков-французов, уплетающих за обе щеки.
Из-за стойки выплыл исполинских размеров мужчина, лысый, с животом, похожим на пивной бочонок. Его полное лицо со множеством подбородков расплылось в улыбке.
– Месье Гренвилл! Глазам не верю! Сколько лет, сколько зим! – Стиснув ладонь Кристофера, он активно потряс ее.
– Клод! – отозвался Гренвилл с улыбкой. – Я привел совершенно особого друга. Мадам Рольф. – Он повернулся к Хельге. – Это Клод, он некогда был шеф-поваром в «Тур д’Аржане»[4]. Мы знакомы уже очень много лет.
Слегка обескураженная, Хельга обменялась с толстяком рукопожатием.
– Нам что-нибудь эдакого, Клод, – продолжал Гренвилл. – Но не слишком тяжелого. Понимаешь?
– Разумеется, месье Гренвилл. Сюда, пожалуйста.
Под заинтересованными взглядами едоков Клод, слегка страдавший от одышки, проводил Хельгу и Гренвилла в небольшой обеденный салон на четыре столика: уютный, безукоризненно-чистый и уединенный.
– Однако тут мило! – воскликнула изумленная Хельга, пока Гренвилл подставлял ей стул. – Не знала, что в Париже существуют такие места.
Гренвилл и Клод обменялись улыбками.
– Еще как существуют, и это – одно из самых мной любимых, – сказал англичанин, усаживаясь. – А теперь скажите, не будете ли вы против рыбного ланча?
– Нет.
Кристофер повернулся к Клоду:
– Тогда по шесть белонских устриц каждому и морской язык по-кардинальски. И дополним это, скажем, «мюскаде».
– Превосходно, месье Гренвилл. Аперитив не желаете?
Гренвилл посмотрел на Хельгу, которая покачала головой.
– Несколько минут, месье Гренвилл. – Клод удалился.
– Вы не пожалеете. Морской язык по-кардинальски – лучший в Париже. Соус делается из жирных сливок, датских креветок и мелко истертого панциря лобстера. – Кристофер предложил ей свой портсигар.
– Красивая вещь, – сказала Хельга, взяв сигарету.
– Да. Подарок одного австрийского графа. – Гренвилл вспомнил мучительные часы, когда он возил толстую тетку по танцевальному залу. – Я оказал ему небольшую услугу.
Хельга бросила на него изучающий взгляд. Не насмешка ли промелькнула в темно-карих глазах?
– И чем же вы занимаетесь в Париже? – осведомилась она.
Он пренебрежительно взмахнул рукой:
– Бизнес. И удовольствия. А вы, наверное, приехали покупать одежду. Надолго здесь задержитесь?
– Я здесь тоже по делам. Но и наряды куплю, конечно, тоже.
Гренвилл сделал вид, что удивлен.
– Поверить не могу, что такая красивая женщина приехала в Париж по делам. Не может быть! – Затем он хлопнул себя по лбу. – Рольф? Ну конечно! Мадам Рольф! Какой же я глупец!
Подали устриц на подложке из колотого льда.
– Воистину объедение, месье Гренвилл! – кудахтал Клод. – Я сам ими занимался.
Устрицы и вправду были великолепны.
Гренвилл одобрительно кивнул, и Клод вернулся в кухню.
– Итак, вы та самая легендарная мадам Рольф, – промолвил Крис с улыбкой. – В газетах только о вас и пишут. Я польщен. И вы остановились в том же отеле, что и я, – вот ведь стечение обстоятельств!
Хельга посмотрела ему прямо в глаза:
– Да, мне посчастливилось стать чрезвычайно богатой женщиной. И при этом мне часто приходится невыносимо скучать, – вполголоса сказала она.
Гренвилл посмотрел на нее, сочувственно кивнул:
– Да. Могу себе представить: настырное внимание прессы, никакой реальной свободы, сплетни и огромная ответственность. – Накалывая устрицу, он покачал головой. – Да, я понимаю.
– А вы все же чем занимаетесь? – неожиданно повторила вопрос Хельга. Ей очень хотелось разузнать побольше об этом привлекательном мужчине.
– Тем и этим. Давайте не будем портить аппетит мерзкими вещами вроде бизнеса. У ваших ног Париж, а Париж – один из самых восхитительных городов в мире.
И Гренвилл начал рассуждать о том, почему Париж так очарователен. Хельга слушала как завороженная. Он все еще говорил, когда подали морской язык, и не умолкал в продолжение всего ужина, при этом ни на миг не показавшись скучным, пока не настал черед кофе.
4