— Врач Лахи, откуда взялись Нараны?
— Откуда Нараны, рыжебородый? От первого Безногого. «Ку-уда ты уплыва-а-а-ешь», — он снова запел.
— А кто такой Безногий?
— Теленок, разумеется.
— Какой теленок?
— О, рыжебородый, — сказал Врач. — Если в твоем Равновесии Нараны происходят от слонят или поросят, — не смущайся. Наши нисколько не хуже. У вас есть слоны?
— Слоны-то есть, Наран нету.
Врач усмехнулся.
— Сколько Головастых живет в вашем Равновесии?
— Николай быстро прикинул, как выразится три миллиарда в двенадцатиричном исчислении, ответил. Лахи оглушительно засмеялся.
— Когда у нас будет Головастых, как лягушек в полуночных болотах, тогда, Адвеста… о-хо-хо!.. тогда лишь один на дюжину будет знать о Наранах. Остальные не будут знать, как и ты.
— Нету, говорю тебе! — рассердился Колька.
— Те-те-те… Я же говорю тебе, пришелец, плохо ты знаешь свое Равновесие, — самодовольно сказал Врач. — Ты Головастый самого высокого поколения. Головастые с таким мозгом, как у Раф-фаи и у тебя, у нас еще играют в воспиталищах. Твой мозг принимает раздвоение, а ты говоришь несообразное.
— А что такое раздвоение?
— Э-э, ты плохо понимаешь речь, Адвеста… Раздвоение! — Лахи помогал себе толстыми пальцами. — Одна половина мозга у Головастого свободна, понимаешь? Ты мыслишь одной половиной, этой, — постучал он себя по голове слева, — а эта спит. Так сложился мозг — половина спит. Но мы даем бахуш, даем долго, и просыпается вторая половина, начинаешь думать в дюжину раз быстрее.
— А при чем здесь Нараны? — спросил Колька.
— Во имя Равновесия! — Лахи задохнулся от возмущения. — Кто же, как не Великие, дали нам бахуш для раздвоения? Всего лишь две дюжины поколений назад это было! Ступай, пришелец, поучись стрелять из лука!
«Толкуй больной с подлекарем», — подумал Колька и спросил очень вежливо:
— Скажи мне, почтенный, кто, говоришь ты, играет в воспиталищах?
Лахи недоверчиво посмотрел на него:
— Дети с мозгом, подобным твоему, пришелец.
— А у тебя какой мозг?
— Менее совершенный, — буркнул Врач.
«Разыгрывает», — подумал Колька, но спросил:
— А у Брахака какой мозг?
— Менее совершенный, чем у меня.
— Почему?
— Он старше на два поколения, — ответил Лахи и внезапно побледнел.
Он стал пепельно-серым и покрылся мурашками.
— Не смеешься ли ты над Лахи, пришелец Адвеста?
— Во имя Равновесия, нет, — быстро сказал Колька. — Я не понимаю.
— В вашем Равновесии мозг у всех Головастых одинаков?
— Да.
— Но ваши дети знают речь при рождении?
— Нет.
— У нас дети рождались говорящими, — Лахи подступил к Николаю вплотную, — еще три дюжины поколений назад. У вас когда это было?
— Не знаю, — сказал Колька.
— А! — пискнул гигант и торжествующе проревел: — Не знаешь! Может быть, у вас теперь и нет Великих, так знай: они были! Без Великих вы не могли вывести безмолвных детей. Вы остались бы малоголовыми! О ты, мало знающий…
— Это может быть, — сказал Колька.
Надо было кончать разговор — Лахи слишком уж разгорячился. Чудеса! Каких-то три недели назад Володя-энциклопедист втолковывал Николаю, что наши прямые предки, кроманьонцы, имели в точности такой мозг, как у современного человека. Это в каменный-то век, понимаете?
От непонятных разговоров накатила снова тоска — сверлящая, тошнотворная. Очень кстати в лечилище вскочила Нанои с криком:
— Вести по гонии! Стая Большезубых прорвалась у Раганги, я иду с Охотниками, Лахи!
— У-рр… Сколько Большезубых?
— Большой самец, самка и два молодых. Прохладного полудня!
И Колька вдруг выскочил из лечилища вместе с девушкой и побежал к Охотничьему дому, за луком и стрелами. Охота — веселое дело… Не думать, не мучиться. Выстрелить, догнать и убить. Он уже в дороге понял, что Большезубые — серьезные звери, и спросил у Нанои:
— Какого размера Большезубые… в вашем Равновесии?
— Не считая хвоста — шагов шесть, семь. А в вашем Равновесии они большие?
— О-а, преогромные Большезубые, — браво сказал Колька.
Отступать он постыдился. Только подумал: «Все равно мне здесь не жить. Днем раньше, днем позже…» — и улыбнулся Нанои.
3
В тот час полуденного отдыха, когда рыжебородый пришелец бежал вместе с Охотниками к Раганге на перехват стаи саблезубых тигров, великое событие совершилось в городе Синих холмов, в пещере Великой Памяти. Старый хранитель ждал, сжимая руки от сладостного трепета: только что рабочие кроты Нараны обрушили земляную перегородку, открыв вход в новую пещеру, для дочернего Уха Памяти. Белые муравьи с шумом ливня текли в пещеру и покрывали своими выделениями ее своды и ложе Памяти, а на крайнем Ухе дрожал и надувался прекраснейший розовый пузырь дочернего. Хранитель укоризненно оглядел подземелье — сотни людей увлечены обыденными делами. Даже младшие Хранители работали, отбирая отросших за ночь нардиков. Слепые крысы тащили корзинки на поверхность, по наклонным штольням. В густой белой сетке грибницы, выстилающей заднюю полосу ложа Памяти, — одни термиты сновали, другие — сидели неподвижно, выделяя пищу Памяти, — тончайший шелест падающих оранжевых капель звучал как музыка для старого Хранителя.