Отец Олеси – сидящий за письменным столом сурового вида дядька лет пятидесяти, с усталым лицом человека, вынужденного каждодневно решать важные проблемы – поднял на меня глаза и, со смесью недовольства и облегчения, молча указал рукой на стул. Я предпочла подчиниться, ожидая, что будет дальше. На первый взгляд мой «папенька» не выглядел домашним тираном. Подтянутый волевой мужчина с сединой на висках производил довольно приятное впечатление, и я решила дать ему шанс.
Мир чужой, и без поддержки семьи мне будет сложно, да и денег своих у меня наверняка нет. Но, при первом удобном случае нужно будет обзавестись своим жильем и найти стабильный источник заработка, чтобы можно было самой распоряжаться своей жизнью. А главное, находясь подальше от родственников, мне не придется контролировать каждое свое слово и действие.
– Ну, рассказывай, почему ты заявилась домой так поздно? – без предисловий начал отец. – И почему на звонки не отвечала?
На последнем вопросе он чуть повысил голос и грозно сверкнул глазами. Наверное, будь на моем месте сейчас «старая» Олеся, она бы впечатлилась. А так было видно, что мужчина просто переживет за свое бестолковое чадо.
– Понимаешь, папа, – расслабившись, я откинулась на спинку стула, наблюдая за его реакцией, – в университете со мной кое-что произошло…
В общем, я не стала рассказывать отцу всю правду. Ограничилась лишь тем, что произошел несчастный случай: однокурсник не справился со своей магией, а я в тот момент находилась рядом, вот мне слегка и перепало. Немного прихватило сердце от страх, и только. Заверила, что местный доктор привел меня в порядок, и нет причин для беспокойства.
Похоже, врунишка из меня тот еще. Может, отец почувствовал, что я недоговариваю. Или ему хватило и того, что я рассказала. Но, теперь он был по-настоящему в гневе.
Наорал на меня за то, что сразу не сообщила ему об этом, стукнул кулаком по столу, узнав, что после всего этого я добиралась до дома сама. А потом в адрес ректора моего университета полетели забористые ругательства и обещания устроить кому-то веселую жизнь.
Я морщилась, выслушивая его претензии, и мне в тот момент тоже хотелось высказаться. Например, о том, что больше надо интересоваться жизнью своей дочери, глядишь, и узнал бы, что его кровиночке уже полгода как жизни не дают. И какого черта они до сих пор не отправили ее к хорошему лекарю? Неужели Олеся никогда и ни на что не жаловалась?
Прерывая его словоизлияния и спасая меня от необдуманного поступка, дверь кабинета резко распахнулась. Немолодая, но все еще красивая и ухоженная женщина, чьей копией, только в молодости, была Олеся, ворвалась внутрь и сразу же бросилась ко мне с объятиями.
– Девочка моя! Слава всем богам, ты наконец-то дома!
Неловко обняв ее в ответ, я деликатно отстранилась от матери, кем она, без сомнений, и являлась. От нее пахло, как ни странно, ванилью и сдобой, а не парфюмерией, как я ожидала. Одетая в домашнее платье, с рассыпавшимися по плечам смоляными кудрями и белоснежной кожей, мать Олеси напоминала постаревшую Белоснежку, о чем говорили наметившиеся в уголках глаз морщинки. Вся она была словно воплощение домашнего уюта, а ее глаза смотрели на меня с любовью и теплотой.
– Паша! Что случилось? – женщина обернулась к мужу, который после ее прихода сразу замолчал и утратил большую часть суровости.
– Успокойся, Ольга, – мягко попросил он жену. – Просто решил встретить дочь и узнать, почему она так задержалась, да спросить, как у нее дела в университете.
«Теперь хоть знаю их имена. А то даже Нина бы заподозрила неладное, спроси я у нее, как зовут моих же родителей».
– Да, Олесенька, я тебе звонила-звонила, а ты трубку не берешь, – Ольга укоризненно посмотрела на меня. – Могла бы предупредить, что задерживаешься, чтобы я понапрасну не волновалась. У тебя такое слабое здоровье, я и так каждый раз переживаю, что ты ездишь каждый день в этот свой университет, будь он неладен. А почему, кстати, ты сегодня так задержалась?
Я покосилась на Павла. Он сузил глаза и едва заметно покачал головой. Да и так понятно было, что матери лучше ничего не рассказывать, даже в той зацензуренной версии, что я преподнесла ему.
Я наплела что-то про факультатив и библиотеку, и женщина, удовлетворившись этим объяснением, тут же потащила меня кормить ужином. Я была только за, и согласный со мной желудок тут же заурчал при мысли о предстоящей кормежке. За весь день, получается, только мороженое и съела.