– Идем мы домой, поздно уже, темно. Мимо каркасов проход прямой. И вот оттуда, – пятая старушка вытянула руку по направлению к каркасам, и четвертая старушка синхронно туда же вытянула руку, слегка театрально получилось.
– Просвистело, так сразу и непонятно откуда.
– Я сначала вообще ничего не сообразила! Чуть-чуть даже как снаряд свистит…
Растерянные, тревожные. Войны пережили, коллективизацию, индустриализацию, а тут… Тут, впрочем, тоже пережили.
Покровский спросил, какая из старушек была ближе к каркасам. Выяснилось, что воронежская.
– Почему сразу в милицию не обратились? – строго спросил местный майор.
– Так… еле убежали. И поздно было.
– Мы быстрее домой… – и старушка номер пять вдруг перешла на шепот. – А что, правда, товарищ милиционер, маньяк старых женщин в нашем районе…
Не договорила, что именно делает.
– Ну-ка, ну-ка, – нахмурился майор. – Что вы слышали? Слухи, знаете, нехорошо распускать.
– Говорили, что у «Гражданской» голову разбили женщине, а у «Баку» другую зарезали.
«Баку» – это новый кинотеатр тут неподалеку воздвигнут. Покровский его не видел еще.
– Преувеличение, – сказал Покровский.
Любопытно, как ловко достоверная информация переплетается с ложной. Или он сам не знает? Нет, если бы еще и у «Баку» кого-то зарезали, Жунев, конечно, Покровскому это сообщил бы.
– Я и не верила слухам, – сказала санитарка-москвичка. – А вчера как вспомнила!
– И я вспомнила, что ты мне рассказала, что у вас тут такое творится…
Обе, значит, вспомнили, но друг другу напоминать не стали. Мысль просится, а человек ее обратно запихивает… или не обратно, куда «обратно»… Отгоняет ее, наоборот, как ненужное насекомое.
Утром на свежую голову начали обсуждать ночное происшествие, тут уж и слухи пришлось в памяти оживить. Думали, идти ли в милицию. Пошли для начала все к той же подруге: вчера пообещали ей конфеты «Воронежские», вторую коробку: одну вчера открыли, так понравились конфеты пострадавшей, что московская подруга решила и свою коробку – ей тоже гостья привезла – больной уступить. И еще пластинку принесли с военными песнями. Подруга еще спала, родственница ее стережет, будить не стали, оставили конфеты и пластинку. На обратном пути, не сговариваясь, пошли к тому месту.
Если снаряд был пущен, куда-то он делся! И увидели, что в раздвоенном старом тополе застряла, как раз меж стволов въехав, пятисотграммовая гиря от магазинных весов.
Тут и вызвали милицию.
– Нехорошо, гражданки! – нахмурился майор. – Почти более полусуток вы задерживали информацию.
Выражение «почти более полусуток» – интересное, надо запомнить, подумал Покровский.
– Надо было сразу, надо было, но мы вот так… И еще Антонина все время в мыслях, синячищи у нее, вы бы видели.
– Она мне снилась, – сказала вдруг другая пенсионерка, номер пять. И тут же сама себя опровергла. – Нет, не снилась! Это я лежала не спала, сама вспоминала. В Руммельсбург когда вошли… Помнишь?
– Сколько их было, городов-то.
– Где Антонина канарейку выпустила.
– Помню!
Из сбивчивого рассказа выяснилось, что после освобождения этого неизвестного ранее Покровскому Руммельсбурга в апреле 1945 года санитарок расквартировали в доме, который ранее занимал немецкий офицер, до того культурный, что канарейку в клетке держал. И эту канарейку Антонина от полноты чувств выпустила в окно. Тоже как бы освободила. И не сообразила, что погибнет на улице канарейка. И потом, по словам старушки номер пять, много лет вспоминала это, и кляла себя, и жалела эту несчастную канарейку.
А старушка номер пять взяла да заплакала на этом месте, даже хмурый майор буркнул:
– Вы уж это… Это когда было!
Действительно, было это тридцать лет назад, канарейка не дожила бы.
Какие-то конфликты последнее время, недоброжелатели? Нет, ничего подобного. Соседи прекрасные, с хулиганами конфликтов не было.
Подлетела ухоженная женщина лет сорока, в красном платье, бросилась к старушке номер пять.
– Мама, мамочка! Что же ты не звонишь! Соседи мне позвонили!
– Я, Олечка, не хотела… Ты же на работе…
– Мама, ты вся цела? – Олечка стала быстро вращать маму вокруг оси, как манекен, потом обратилась к ее подруге. – А вы?
И, не дожидаясь ответа, набросилась на милиционеров.
– А вы куда смотрите? Ветеранов войны от маньяка не можете оградить?
Покровский хотел пошутить, что это небесный невидимый милиционер и оградил, дернул злодея вовремя за рукав. Но не стал шутить. Пенсионерок вместе с активной дочерью отправили домой. Пострадавшее дерево сфотографировали и изучили, гирю вытащили.