Лунная дорожка пересыпана золотыми слитками света. Суживаясь, она убегает к горизонту, чуть-чуть извиваясь. Море шумит неумолчно, нет конца всплескам его. Нет конца и мыслям Христофоро.
Около полуночи повеяло сыростью, и консул, поеживаясь от холода, спустился в третий этаж башни. Здесь он увидел свет и удивился. На столе над крошечным огарком свечи покачивается бледный язычок пламени. За столом, положив голову на руки, спит Гондольфо.
«Снова напился», — консул убирает со стола флягу с остатками вина. Перо выпало из рук нотариуса, замарав раскрытый лист объемистой тетради.
«Интересно, что за работа у моего нотариуса в столь поздний час?» — подумал консул и, присев к столу, пододвинул тетрадь к себе.
Открытый лист был исписан до половины, и с верхней строки консул прочел: «О, Генуя, Генуя! Скоро ли я преклоню колени перед твоими святыми алтарями. Всю вчерашнюю ночь я гадал: доведет ли мне господь бог унести отсюда ноги? Вышло, что не доведет. И эта мысль приводит меня в ужас. Зачем я здесь живу? Турки не пускают наши корабли ни сюда, ни отсюда, а на обратную дорогу сушей даже у Христо не хватит ни сил, ни денег. Сидеть и ждать, когда тебя прирежет янычар или солхатский татарин… Черт возьми!..»
— Любопытно! — прошептал консул и перелистнул несколько страниц назад.
«…Удачи все нет и нет. Мы с Христо остались сиротами и живем вместе. Служба у нас тяжелая и бедная. Другие покупают у татар селения и земли, отчего сильно богатеют. Все шире и шире раздвигаются границы консульства. Сейчас консульство имеет город и восемнадцать селений. Десять из них захватил Антонио ди Гуаско. Говорят, что в молодости он был корсаром. Теперь — самый богатый гражданин консульства. Благородный ди Гуаско! Тьфу!»
Перевернуто еще несколько страниц.
«Друг мой Христофоро, кажется, наступил на золотую жилу. Первая партия рабов куплена и ушла за море. Семьсот сонмов чистой прибыли. Вчера Христо вернулся из Карасу с другой партией рабов. Она в четыре раза больше первой. Христо будет богачом. А я?»
На обороте чернильное пятно почти на всю страницу. Внизу написано:
«…Еще хочу сказать о тех ди Гуаско. Они захватили обширные земли вокруг Солдайи, так что жители лишились возможности сеять хлеб, косить сено, заготовлять дрова. Люди могут это делать не иначе, как на захваченной ди Гуаско земле. Жители сделались зависимыми от ди Гуаско, по их воле ходят к ним на работы. Ди Гуаско заставляет их платить сверх нормы налоги и подати, нанося их жизни величайший вред и убыток.
Января, 30 дня, вторник. Консулом Кафы назначен Антониото ди Кабела. Христо ездил к нему представляться и приехал злой, как диавол. Во-первых, ди Кабела из партии гвельфов, упрям, как бык, и ненавидит гибеллинов. А он начальник над Христофоро. Каково!..»
Далее откровения Гондольфо стали чересчур откровенными. Он писал о таких тайных делах, о которых не дай бог узнают в Кафе. Все чаще и чаще записи кончались словами: «Сегодня снова выпил с горя».
Консул решительно свернул тетрадь и бросил ее в печь.
Утром, проснувшись, Гондольфо о тетради и не вспомнил. Нотариусу нужно было опохмелиться. Все остальное отошло на второй план.
ПОЕЗДКА В КАРАСУБАЗАР
Сегодня исполнилось ровно двенадцать лет с того дня, когда купленного раба Федьку Козонка оставил для услуг в своем доме богатый кавалерий Христофоро ди Негро.
Федька считал это счастьем — лучше быть рабом в Суроже, чем сгинуть за морем в неведомой земле. Неспроста Христофоро приметил Козонка — рязанский мужик умел и плотничать, и копать землю, стрелять из лука и нянчить детей, по неделе не слезать с коня и при случае оборонить хозяина. Федька быстро, за один год, научился понимать фряжскую речь, а потом и говорить начал сносно.
Федькин господин свои обязанности выполняет усердно, никогда не бывает спокоен сам и не дает покою другим. Вот и сегодня нет еще и полудня, а консул в сопровождении Федьки и четырех аргузиев проехал монастырь, миновал Арталан и уже подъезжает к деревушке Юкары-Тайган.
Когда по правую руку показалась Хаджима, а впереди крепость Таш-хан, консул сошел с коня, широкими шагами взошел на холм, откуда был виден город. Консул думал о предложении Карло Мазетто — владельца деревень от Арталана до Бахчи-Эвли[10]. Карло предложил консулу купить у татар деревеньку Юкары-Тайган. Правда, селение невелико, но народ в нем живет трудолюбивый: русские, греки, армяне. Хану Халилю мало пользы от деревни, на случай похода никто из ее жителей не сядет на коня, да и дани платят мало. Прячут тайганцы и хлеб, и скот, и фрукты неведомо куда. «Если вы купите деревню, — говорил Карло, — я буду следить, как за своею, и будьте в надежде, что я выколочу из селян все, что можно. Все доходы пойдут вам, мне ничего не надо, — убеждал Карло. — Разве только поможете когда-нибудь в трудное время».