Annotation
Дьяков Виктор Елисеевич
Дьяков Виктор Елисеевич
У моря
У МОРЯ
повесть
Что такое Москва в глазах провинциала? Конечно, многое зависит от мировоззрения, запросов... Зое Степановне, до того, как она впервые в ней побывала в качестве невесты, Москва представлялась чем-то вроде Изумрудного города волшебника Гудвина. Именно такое впечатление создавали телевидение и прочие советские СМИ: празднества, парады, съезды, торжественные встречи всевозможных делегаций, космонавтов... живут там сплошь деятели науки, культуры и т.д. и т.п. Не мудрено, что у провинциальной советской девушки, сформировалось такое же "правильное" мнение о Москве - "надежде мира, солнце всей России". Не поколебало её мнения о Москве и москвичах и то, что её парень, лейтенант-москвич, с которым она познакомилась во время отработки диплома в своей первой школе, а потом вышла за него замуж... на ту созданную её фантазией некую супер-личность, коими должны были быть все москвичи, походил мало.
Но вот, впервые побывав в Москве, Зоя Степановна оказалась порядком ошарашена воочию убедившись, что Москва может быть грязной, заплёванной, что асфальт на её улицах в ужасных выбоинах и трещинах, что по весне те же улицы заполняются талой водой, ввиду отвратительной работы дренажной системы, что воздух отравлен выбросами вредоносных предприятий... толкотня, теснота, переполненный транспорт... Но сильнее всего поразили её москвичи. Такого обилия поддатых или просто пьяных, в открытую сквернословящих особей, она прежде никогда не наблюдала. У Зои Степановны не имелось закаляющего опыта жизни в фабрично-заводских городах и посёлках. Отсюда и её недоумённая реакция: как же можно материться в голос и валяться в собственной блевотине, когда живёшь в таком городе, средоточии культуры, ума, знаний, когда рядом творят такие корифеи, властители дум?!...
С тех пор прошло немало лет, и когда в девяносто втором году Зоя Степановна с мужем, отслужившим и уволившимся из Армии, и сыном приехали в столицу... К тому времени налёт романтики с обличья Москвы и москвичей из её сознания полностью улетучился, и столица предстала, какой она и была в глазах большинства жителей страны - городом, удобство проживания в котором определяется в первую очередь невероятным по советским, а впоследствии и СНГ-шным меркам уровнем снабжения и потребления.
Что касается столичных школ... В московской школе работать оказалось несложно, и хоть Зоя Степановна изрядно побаивалась и администрации, и московских учеников, воспетых в классических кинолентах "Доживём до понедельника" и "Ключ без права передачи"... В действительности всё, конечно, оказалось не так, и требования администрации были не выше чем в предыдущей школе, и новые коллеги не походили на персоналии упомянутых фильмов, а ученики ничем не отличались от её прежних. Правда, имелось одно определённое "но". Школа располагалась в заводском районе, и большинство учащихся являлись детьми рабочих, бывших лимитчиков, а почти все учителя тоже на поверку оказались немосковского происхождения. Потому по инерции Зоя Степановна продолжала не то что думать, но как-то надеяться, что ли, что где-то в Москве все-таки есть школы, где особые учителя и особые ученики, истинные, настоящие москвичи... как там, в кино.
Школьное руководство, видя, как Зоя Степановна привычно и без видимой натуги "тащит" и учебные часы и воз классного руководства, решило подкинуть ей ещё и общественную нагрузку - её избрали членом профкома школы. Она же испытывала изначальную аллергию к любой общественной работе, но о ней на профсобрании сказали так много лестных слов, что она дрогнула и согласилась. К тому же у неё зародилась и меркантильная идея: раз уж суждено расположиться неподалёку от профсоюзного кормила, то почему бы не попытаться осуществить свою давнюю мечту, о которой уже и думать забыла - добыть путёвку и съездить летом к морю...
В РОНО за путёвкой Зоя Степановна пришла где-то в апреле девяносто четвёртого. У неё как раз выпал удобный день, всего три урока, что позволило выкроить время для визита. Ответственной за распределение путёвок на месте не оказалось, несмотря на середину рабочего дня. Зою Степановну попросили подождать. Впрочем, она оказалась уже второй в очереди: явно куда-то спешащий мужчина тоже ждал распределительницы путёвок. Ждал, видимо, долго, время от времени нервно посматривая на часы. Распределительница появилась минут через двадцать с туго набитой авоськой.
- Ко мне?- мимоходом бросила она ожидающим.
Мужчина буквально кинулся за ней в кабинет. Всё время, что он там пребывал, минут десять, из-за двери слышался разговор, что называется, на повышенных тонах. Причём сначала слышались в основном возмущённые реплики посетителя, но постепенно всё слышнее означились голоса работников РОНО. Распределительница и делящая с ней кабинет сослуживица, вдвоём "ставили на место" разгневанного просителя (скорее всего тоже школьного учителя). Видимо это удалось, так как под конец беседы его голос звучал по иному. Он уже просто вымаливал путёвку в санаторий для кого-то из членов своей семьи... и вышел из кабинета похожим на побитую собаку. Зоя Степановна вошла с трепетом, чувством бесправного рядового человека массовой профессии, зависящего в данный конкретный момент от этих, обличённых, хоть и невесть какой, но всё-таки властью над ней чиновниц. От них во многом зависела судьба её поездки на юг, к морю, которого она, увы, за всё свою жизнь ни разу не видела.
- Вы писали заявление на июнь на трёхместную путёвку?- уточнила распределительница, женщина примерно тех же лет, что и Зоя Степановна, внешне ничем особо не примечательная.
- Да, если можно, конечно,- едва сдерживая волнение, подтвердила Зоя Степановна ощущая на себе изучающий взгляд второй обитательницы кабинета.
- Садитесь,- предложила распределительница, тоже мельком окинув посетительницу с ног до головы.- К сожалению, на июнь трёхместных нет,- тут же и огорошила, посмотрев уже изучающе: как подействует известие?
- Как же?...- растерянно пролепетала Зоя Степановна.- Я ведь уже давно заявление подала.
- Это не имеет никакого значения, кто когда подавал. Просто нет в наличии таких путёвок. Понимаете?- распределительница сделала паузу, явно ожидая, как отреагирует эта сермяжная училка. Возможно, она ожидала реакцию похожую на ту, что только продемонстрировал предыдущий посетитель... Но Зоя Степановна... Кто бы увидел её сейчас из тех кто знал, ученики, коллеги, не поверили бы своим глазам... Сгусток воли и энергии на работе... сейчас на стуле перед чиновницей сидела какая-то робкая тень той сильной, уверенной в себе женщины, сникшая и, казалось, готовая вот-вот расплакаться. Вид посетительницы, видимо, удовлетворил хозяек кабинета - они понимающе переглянулись.
- Так что же теперь делать?- Зоя Степановна и умоляюще смотрела на хозяйку путёвок, уже готовая произнести сверхунизительное "я отблагодарю".
Но этого не потребовалось. Распределительница, выдержав многозначительную паузу, бросила как подарок, этакий полушубок с барского плеча (раз шубы нет):
- Ну не знаю, если вас устроит, могу предложить двухместную.
- Как двухместную, но я же... А куда?
- Феодосия, турбаза "Динамо", полный пансион, с двадцатого июня по седьмое июля. Оплачиваете двадцать процентов стоимости... Ну что берёте?
- Я право не знаю... надо подумать, с мужем посоветоваться, нас ведь трое,- не знала как поступить Зоя Степановна.
- Ну что вы, думать некогда, все берут что дают.
- Да уж, не отказываются,- усмехнулась в унисон вторая обитательница кабинета.
- Прямо не знаю...- Зоя Степановна вновь умоляюще посмотрела на распределительницу, словно ища у неё совета и поддержки.
- Как хотите, но только и эта путёвка уже сегодня может уйти,- распределительница чуть скосила глаза в сторону сослуживицы и почти незаметно её подмигнула.