Лёка мерно раскачивалась, всё так же сидя на спальнике. Обронила, охватив плечи руками:
- Странно, - не заметить такой объект было просто невозможно...
31
После того ночного происшествия отношение участников экспедиции к Лёке не изменилось. Но какой-то невидимый оттенок всё же появился: на неё смотрели с повышенным интересом, как на фокусника в цирке.
следов вторжения или разрушения в окрестностях лагеря не наблюдалось. Профессор с коллегами утром сразу же обошли раскоп по большому периметру. Привычный ландшафт изменился только в своей цветовой гамме: подкрадывающаяся осень своевольно добавила в палитру увядания багрянца и сурика. Лёгкая изморось, бисерная, серебристая покоилась на муаре морошников, создавая неповторимый царственный облик природы, которая безоговорочно отдавала тундре право первородства.Лёка неприкаянно бродила в окрестностях лагеря, вслушиваясь, всматриваясь в то, неведомое, что так непостижимо обрушилось на неё. Эти два дня, что прошли с момента электрической атаки - так она для себя обозначила то событие, - не дали ответа на её вопросы, которые буквально изводили невольную пленницу тундры: что это за существо, которое было устранено и с её непосредственным участием?.. Откуда исходили ещё два гигантских электрических жгута?.. Отчего больше никто не увидел это существо?..
Ночные видения не изводили, но и не давали подсказки.
В ожидании мужа Лёка старалась забыться в работе на раскопе, благо, профессор не запрещал ей по мере сил помогать археологам. Небо, затянутое серыми тучами, пока милостиво не проливалось дождём. Но стылый сиверко без околичностей заявлял: лето прошло, хотя в календаре оно ещё некоторое время будет считаться хозяином.
Сидя на самом верху раскопа, она осторожно перебирала руками влажные комья земли, малейшую нераспавшуюся на крохи часть откладывая на брезент. Все находки потом тщательно классифицировались, упаковывались, подписывались, как и полагается. И аккуратно и бережно укладывались в добротно сколоченные деревянные ящики.
Один из рабочих, мужчина весьма солидного возраста, по прозвищу Варан, - он так и представился при знакомстве, - коренастый, в очках с поломанной дужкой, роль которой выполняла простая бельевая резинка, будто стараясь вовлечь её в беседу, периодически сапёрной лопаткой подкладывал рядом с ней ровные стожки земли со дна раскопа.
- ...Это только в кинах нынешних так бывает: они любят, потом страдают, потом сходятся-расходятся, и всё-таки расстаются «навеки», но к финалу, - счастливому, разумеется, о-па! - каким-то невероятным образом награда находит героя, - они сталкиваются лбами где-нибудь на узких тропах Торгового центра; киношники изо всех сил будут втюхивать непритязательному зрителю эту говёшку в блескучей обёртке, - как у героев открываются глаза, как они каются, проливая глицериновые слёзы; кому непротивно, дохлебает весь этот мыльный суп до конца, ну, и затем - все встают и громко матерятся...
Мужчина на минуту отложил лопатку, достал потрёпанную пачку «Примы», жадно затянулся. Сплёвывая крошки табака, продолжил неспешно:
- А в жизни всё не так. Если пропадёшь, то - с концами, на веки... Никакой сюжет не вытащит тебя из болотины, где-нибудь на Маньпупунёре... Хватит силы и смекалки - поживёшь ещё... А нет - так нет... Будешь считать, режиссёр не успел доснять сцену твоего избавления...
Мужчина распрямился, потянулся, желая размять затекшее тело. Рубаха распахнулась, и пока он застегивал её одной рукой, Лёка успела увидеть на его груди татуировку профилей Сталина и Ленина.
Он перехватил Лёкин взгляд, усмехнулся.
- Тяжёлое наследие нашего родного советского прошлого... Но в лагере помогло - в вождей не стреляли.
Лёка, казалось, не очень вникала в то, о чём говорил её собеседник, - так в городских условиях человек не отвлекается на монотонные шумы телевизора, включив его с единственной целью - приглушить своё одиночество. Она сидела на краю раскопа с безучастным лицом, даже не пытаясь придать ему более живое выражение: силы ещё не до конца восстановились. Машинально ответила:
- И всё же, есть какая-то предопределённость в иных сюжетах. Иные - самые неправдоподобные, - в жизни, не в кино, - приводят героев к благоприятному финалу. Только, невозможно постичь замысел невидимого режиссёра, по какому принципу он казнит-милует...
Варан, почти обжигая пальцы, докурил, щелчком отшвырнул крохотный окурок, удовлетворённо кивнул головой, ещё не растерявшей волосы, сплюнул смачно, согласился: