Лёка прекрасно знала, что метель может не утихать неделю... В разных карманах её комбинезона предусмотрительно были припрятаны орехи и плитка горького шоколада, так что, и неделю она вполне продержится.
Пройдя ещё с полкилометра, женщина остановилась. Ветер уже набрал такую силу, высвистывая ей прямо в лицо свой яростный мотив, что она задыхалась от каждого шага. Видимость упала до нуля.
Одинокой путнице уже было не до поиска удобного места. Сняв карабин, прикладом стала долбить наст. Он крошился со стеклянным хрустом, обломанные крупинки тут же улетали в белое молоко под обезумевший вой пурги.
Температура воздуха падала на глазах. «Градусов двадцать пять при ветре под тридцатник...» - машинально отметила Лёка, тяжело дыша. Уворачиваясь от секущих порывов ветра, она упиралась ботинками с рифлёными подошвами в снег, но её отшвырнуло от небольшого отрытого окопчика. Прокатившись плашмя по насту метров десять, она налетела на кусты, вцепилась в один, сумела заползти вглубь веток. Рукавицей в наростах льдышек смахнула снежное крошево с лица.
Малоснежное начало зимы ставило под угрозу всё её предприятие с намерением зарыться: под прикрытием редкого кустарника она попыталась спрятаться в снег, но приклад глухо ударился в промороженный грунт.
Упав бессильно, Лёка несколько минут лежала недвижимо, охватив руками голову, жадно хватая колючий воздух. За это время вокруг неё образовался небольшой сугроб. «Можно вынуть из рюкзака спальник и укрыться в нём», - говорил внутренний голос. «Только, вот, не останешься ли в нём погребённой под снежным заносом...» - тут же сам возражал.
В белой сумасшедшей холодной пляске кружилась вьюга, сметая всё живое на своём пути. И вьюга не могла понять, почему в её владениях, в самом сердце тундры ещё до сих пор дышит теплом этот несломленный одинокий комочек, именуемый человеком. Властная, привыкшая повелевать, вьюга не собиралась потрафить чужой воле. Оттого с таким остервенением ветер налетал и налетал на сиротливые ветки кустарника, не понимавшего, что под его прикрытием шла отчаянная борьба за жизнь...
Подняв руку с карабином вверх, Лёка выстрелила, не надеясь на отклик.
Слабый, приглушенный завыванием ветра ответный выстрел прозвучал почти сразу.
52
Лёка вскочила, пытаясь понять, откуда ей ответили, и тут же порывом ветра была сбита с ног. Кустарник добросовестно помог ей,- не позволил укатиться на снежную целину. Она выстрелила ещё раз, напрягла всё своё существо, чтобы расслышать ответный выстрел. И он прозвучал и во второй раз, и это не было слуховой галлюцинацией. Лёка не могла с уверенностью сказать себе, с какой стороны пришел ответ, - никаких сторон уже не было, всё утонуло в метельной круговерти, - только почувствовала обострённым чутьём, в каком направлении идти.
Она пробивалась сквозь метельный вой трудно, не открывая глаз, по сантиметрам отвоёвывая пространство, разделяющее её с тем, кто может стать её спасением. Может, это Едэй ищет её? - вскинув руку, женщина выстрелила в третий раз. Ответный выстрел раздался совсем близко, она шла верно!
Скинуть рюкзак в самом начале Лёка не рискнула - он добавлял ей вес в противостоянии с пургой. Но сейчас, стремясь быстрей добраться до того или тех, кто желает ей спасения, пленница тундры быстро освободилась от балласта, и пока ветер надувал щёки перед очередным порывом, рванулась по снежной целине.
Там, впереди мелькнул яркий красный цвет! Она успела увидеть его до того, как шквальная пелена накрыла её, сбила с ног, покатила, будто былинку, по угору. Изловчившись, она карабином зацепилась за рослый куст, затем руками вцепилась в него, переводя дыхание. Красное пятно маячило прямо перед ней. Палатка?.. снегоход?.. снежная болезнь?..
Она уже не пыталась встать, рискуя быть отнесённой ветром от возникшего ориентира. Поползла, опираясь на карабин.
- Э-э-э-й!!! Лю-ди!!! - сквозь рёв и завывания ветра закричала Лёка, - Отзови-и-и-ите-е-е-сь!..
- Сю-да!.. - услышала слабое в ответ. Но как ни пытался ветер ей помешать, она узнала этот голос.
- Егорушка!..
Очередной порыв ветра вышвырнул её к этому красному пятну. Им оказался... снегоход, перевёрнутый, придавивший своего седока.
- Егорушка!.. Егорушка!..
Она отбросила карабин, протянула руки к мужу, не веря, что это он. Боясь быть унесённой порывом ветра, защёлкнула страховочный зажим от своего комбинезона на его куртке. Прильнула к запорошенному снегом мужу.
- Лапушка моя...Лапушка... а я думал, что уже не увижу тебя...- потянувшись к ней, он застонал, не имея сил освободить раненую ногу.
Пурга бесновалась во всю свою страшную силу. Завывания ветра перешли в один сплошной рёв. Они почти не слышали своих голосов. Вцепившись всей оставшейся силой в рукав мужниной куртки, Лёка кричала сквозь секущую снегом пелену: