- Подарки, может, и привезёт, и даже пристроит их ввиду своей практичности. Ты лучше придумай ему отмазку: как в августе в Питере ему удастся загореть? Вариант «солярий» не принимается.
Лёка наморщила лоб, словно пыталась что-то вспомнить.
- Мне было любопытно, Тонька, ох как любопытно: какую причину потемнения своей кожи он заготовит для меня? Но любопытство это, Тоня, уже настолько отстранённое, что будто и не любопытство вовсе, а некая попытка решить кроссворд. Или новая пассия настолько убедила его в моей непроходимой тупости? Как думаешь, подруга?
Они некоторое время шли молча. Затем Лёка остановилась. Увидев пустую скамейку, присела. Антонина, насобирав букет опавших листьев, утвердилась рядом, обняв подругу за плечи.
- А ведь я их тогда, Тонька, не увидела. Я их - услышала. И знаешь, о какую реплику я споткнулась, буквально физиономией налетела? Эта девица глумилась над домашним прозвищем Токарева, которое я ему присвоила тогда - ну, ты помнишь... - Резко повернувшись к подруге, так, что та ойкнула, Лёка, не пытаясь скрыть боль в голосе, придушенным шёпотом продолжила: - Он не просто изменил, Тонька - он предал меня. Чувствуешь разницу? Он предал нашу семью, нашу постель, выдав этой профурсетке фактически пароль. От наших с ним - и только с ним! - отношений. Я, может быть, и смогла б закрыть глаза на его беса в ребре, если бы не это обстоятельство... Свои, друзья - не в счёт. То, что наши секреты знали свои, не в счёт. Свои с тыла не заходят...
Последним в рюкзак Лёка положила шлем для сплава и спасательный жилет - серьёзность рек в тех местах, куда она собралась, к этому более чем располагала.
4
- Поправляйся, Тонька! Когда-никогда сообщение кинь, как у тебя дела обстоят - я, наверное, в места обитания выходить буду. Пацанам твоим денег сегодня перевела, не беспокойся. - Помолчав секунду и отведя взгляд в сторону, Лёка попросила подругу: - Если кто-либо из наших общих знакомых будет тебе звонить и спрашивать про меня, ты ничего не знаешь. А ты действительно ничего и не знаешь, что самое забавное! - Лёка усмехнулась: - Я сама не знаю, где буду... - Помолчали немного, запоминая друг друга до следующей встречи. - Ты надолго там, в своём сибирском округе, обосновалась? Может, свидимся? Я лечу почти в те же края.
Этим своим откровением Лёка удивила Тоньку: невзирая на долгие беседы «за жисть», о направлении своего бегства Лёка не распространялась, а у Тоньки не хватало духу спросить.
- Лёка, ты хоть на рожон не лез, там, куда едешь...
Тонька держала подругу за руку.
- Мы сейчас с тобой обе с такой горы летим! Скоростей и без наших обид хватает, чтобы расшибиться. Мир не без добрых людей, и у тебя ещё всё...
Лёка, рассмеявшись, не дала ей договорить:
- Ты, никак, жалеть меня собралась, а, птица-говорун? Да рано ещё заупокойные песни петь, прорвёмся, подруга. Людей добрых много, я и не спорю. Но мне сейчас очень хочется как раз подальше от людей. - Она старалась как можно веселей смотреть на подругу юности. - В монастырь не пойду, не уговаривай, не созрела я, да и покоя там я не найду, знаю. А вот отшельницей какое-то время побыть хочу. - (Потом Лёка часто повторяла: «Бойтесь ваших желаний - они сбываются...») - Природу послушать, не городскую, неприрученную. Силы испытать хочу, Тоня, понять, кто я и зачем...
За эти десять дней Лёка изменилась очень сильно: над переносицей залегла глубокая морщинка, все черты лица обострились, действия стали чёткими, стремительными. Отсутствие косметики её ничуть не портило, но делало другим человеком, Тоньке не очень знакомым.
- Знаешь, подруга, я до конца дней своих буду чувствовать вину перед тобой и перед твоими мужиками... - Тонькин рейс уже объявили, ей надо было идти на регистрацию. Отрешённо глядя перед собой, она с полуулыбкой обронила: - Я сейчас скажу тебе одну вещь... страшную вещь, Лёка. - Тонька чуть помедлила, собираясь с духом. - Так вот, если бы это у тебя стряслась беда со здоровьем, а я была б владычицей московской квартиры, - Тонька сглотнула воздух, - то я не знаю, смогла ли поступить так, как ты... Смогла бы отказаться от материальных благ ради спасения родной души? - Взяв в руки Лёкино лицо, она тихо и раздельно прошептала: - Я бы не смогла, как ты... Понимаешь теперь, ради кого ты ввязалась в это всё?!
- Понимаю... - так же тихо ответила Лёка. - Ради двух синеглазых пацанов, которые ждут свою мамку.
Второй раз за десять дней Тонька чуть не испортила свою репутацию никогда не плачущей. Готовым сорваться слезам удалось-таки остановиться на подступах к двум синим блюдцам.
5