Погода блистала: было и не холодно, и не ветрено, и не жарко. Было славно - и телу и душе. Она срывала какие-то цветы, веточки, бережно укладывая их между страницами записной книжки в надежде потом расшифровать, что за красоту она встретила в этом благодатном крае. Точнее, на этом отрезке её пути. Потому что потом река резко поменяет и направление, и наряд, и настроение. А пока Лёка шла по песчаным откосам, по редколесью, и палитра зелёного цвета изобиловала нежной пастелью.
Вечерело красиво и величественно: солнце, прячась за перевал, сначала кидало на деревья золотые одежды; те же, кому золото не подошло, одевались в багряные тона, выгодно контрастируя с зелёными макушками. Чуть голубеющие небеса венчали эту примерку великого модельера. Присоединяясь к восхищению зрелищем, ночь щедро одаривала засыпающую тайгу серебром.
Лёка сидела у небольшого костерка в тихой задумчивости. Рядом на своём наречии негромко лопотала река. Где-то в глубине леса ухал филин. Скрипы, шорохи, вздохи ночного леса не пугали её - наоборот, она чувствовала прилив сил и энергии. Всё произошедшее за последний месяц казалось ей сном, тяжёлым и далёким. Лёка забыла, что она - мать и жена, а ещё - сотрудник солидной редакции, хоть и бывший. Теперь Лёка ощущала себя крупицей мироздания, без имени-отчества, без гнетущих воспоминаний и всевозможных обязательств, кои присущи единице социума. Она растворилась в новом для себя воздухе, распалась на молекулы и легко могла представить себя частью той сопки, или речного переката, или этого, напоённого августовскими шальными травами ветерка. Бархатная самобранка ночного неба уже вторую неделю с немыслимой щедростью угощала её чудесами.
В тот день Лёка впервые ощутила, как снова заработала теменная чакра. Она, сама того не ведая, пришла в Место Силы.
11
Костерок мирно потрескивал, в котелке булькала уха - Лёка без труда поймала на леску парочку хариусов. В чём в чём, а в рыбе толк она знала.
Лет с восьми деревенские мальчишки стали брать её с собой на рыбалку. Чем уж она этому воинствующему племени забияк и драчунов угодила, Лёка не знала и не спрашивала никогда. Просто радовалась, когда её звали с собой - среди деревенской босоты пробежал слушок, что эта конопатая курносая девчонка с льняными волосами приносит удачу рыбакам. Лёка никого не разубеждала и только молча ликовала, когда тот или иной удачливый рыбак стремительно вытаскивал из местной речушку то гольца, то окунька. Главный принцип на рыбалке, и это знает каждый рыбак - молчание, тишина: «Рыбу распугаешь!..»
Молчать Лёка умела. На одной из рыбалок в её, Лёкином, присутствии заводила и бузотёр Вовка вытащил щурёнка. Событие для окрестной детворы было неординарным - даже взрослые мужики давно щук в этой речке не ловили: щука, поговаривали, ушла из этих мест. В тот день пацаны подарили Лёке первую в её жизни удочку, выструганную из ветки ракиты и заботливо обмотанную до половины чёрной изолентой. За время своей молчаливой практики она научилась нехитрому рыбацкому ремеслу: где копать червя, «чтоб - пожирней», как закинуть леску и не порвать её, из чего лучше делать грузило и поплавок («ясное дело - из металлической гайки и пробки от шампанского!»), как перед закидкой надо постукать камушком по крючку, поплевав на него предварительно, как наживить червя, как подкормить рыбу макухой...
В то лето тётка не могла нарадоваться на племянницу: в доме завелась рыба, не крупная, не очень много, но на уху или жарёху хватало. Мать Лёки часто и тяжело болела, поэтому и жила девочка у тётки - долго, порой месяцами. Первые годы гощения у тётки, без матери, Лёка плакала, просилась к маме, тётка её уговаривала, как могла, гладила по голове, обнимала, тайком от племянницы смахивая слёзы, - недуг сестры отступать не хотел.
Лёка уходила на первую поклёвку по молочному туману: сон слетал с неё быстро, приходил азарт, ей неизменно везло. Нередко, отправляясь на одно из своих излюбленных мест, она будто бы различала сквозь утренний туман небольшие тени, силуэты, крадущиеся за ней вдоль заборов и плетней. Может, это её сопровождали пацаны - в надежде на свою удачу вблизи фартовой девчонки, а может, ей это только мерещилось.
Сдобрив варево щепоткой специй, Лёка зачерпнула ложкой из котелка. «Сила!» - как сказал бы её деревенский друг по рыбалке Вовка. Воспоминания светло и тихо кружили в Лёкиной голове...
Нередко она с ребятнёй уходила в ночное: предварительно усыпив бдительность тётки своим сонным дыханием, тихонько выпархивала из невысокого окна и догоняла основную ватагу за выгоном, безошибочно находя их по смеху, по сочным звукам отвешиваемых «лещей» или благодаря повизгиванию Черчилля - беспородной собачонки, верного друга всех детей сельца. В ночное шли уже с уловом, каждый рыбак нёс по хвостику-парочке ошкеренной рыбы. Разумеется, с головой - основной-то навар в ухе от голов! Лёка тоже вносила свою лепту, часто двойную, под одобрительные возгласы пацанвы - её уважали.