Лёка, сделав пару шагов, охнула и села на землю - ноги затекли.
- Спасибо вам, добрый человек. Без вашей помощи я и не знаю, где сегодня заночевала бы.
- Да знамо где! - набивая трубку табаком, ответил тот. - В царстве Нептуна кормила бы рыб. - Он пару раз пыхнул трубкой. Трубка раскурилась, до Лёки долетел запах крепкого самосада. - Тута и днесь плыть не шибко безопасно, а ты в ночь нацелилась. - Мужчина, зажав зубами трубку, помог ей разобраться с лодкой, затем спросил: - Ночевать где думаешь?
Лёка ответила просто:
- Палатка у меня есть...
Мужчина не дал ей договорить:
- Ага, у ей палатка, а у нас пьяные пастухи сегодня весь день по деревне шастают, собак да кур пугают. Приехали с пастбишш, водку пьют, ищут приключений. Твоя палатка их шибко раззадорит - вон, один стоит уже, бельмы сюды пялит. Тьфу, анафемы! - Мужчина смачно в сердцах сплюнул. - Ты вот что, девка... Пошли к нам в избу: моя бабка сегодня шанег напекла, с картошкой. Шаньги у ей знатные получаются! Банька топится, по рюмашке анисовой настоечки маханём. Любишь анисовую настоечку-от? Да и нам с бабкой всё весельше, побалакаем с тобой о том о сём.
Лёка улыбнулась:
- За ваше здоровье с радостью выпью.
- Ну и ладушки, - заключил мужчина, подняв её рюкзак. - Ого, тяжёленький! Сама-то откель будешь?
- Из Москвы... - Фразу она не закончила, не зная, как обратиться к мужчине.
Он сам будто прочёл её мысли:
- А ты зови меня «дед Маркел» - меня здесь все так кличут.
- Договорились, дед Маркел, - отвечала Лёка весело. - Очень рада с вами познакомиться.
- Ну, рада, и хорошо. - Пойдя метров триста, они вошли в одну из изб, не тесно стоящих на взгорке. - Принимай, бабка, гостью! Вишь, каку русалку тебе сегодня выловил! Хошь, уху вари, хошь, шаньгами угощай.
Им навстречу вышла невысокая кругленькая женщина лет шестидесяти, светленькая, в белом платочке. Вытирая руки о передник, ответила:
- Хорошим людям завсегда рады. Милости просим!
Хозяйка оказалась женщиной доброй и немногословной. Звали её Мария Дмитриевна, для Лёки просто - «бабушка Мария». Они с дедом были под стать друг другу - оба кругленькие, приземистые, открытые.
- Так пошто однова в наших краях гуляешь? - спросил Лёку дед Маркел, когда они утолили первый голод разносолами бабушки Марии, пропустив по рюмочке душистой анисовки. - Тута и целым табором небезопасно итить, особо по реке. Она-ить, река-то, своенравна - это сегодня тебя голубила в скорлупке твоей ореховой. - Дед крякнул, мотнув лохматой головой. - Это ж надо - девка, а в таку канитель ввязалась! Летошним годом на реке пропадали туристы, ездили потом энти, спасатели, тут на моторках, сети бросали. Да разве кто будет в такой реке сидеть и ждать, когда его сетями вытянут... - Дед сокрушённо помотал головой. - Можа, не поплывёшь больше никуда? У нас автобус в райцентр ходит, на поезде и уехала бы в свою Москву. - Дед говорил уже серьёзно, без тени улыбки. - Это сегодня река тиха-тиха, а завтра дожжи как зарядят, все ручьи переполнятся и ну со всей дури течь с гор, в енту саму речку. И она тогда ух и дурная деется! Я по молодости сунулся пару раз порыбалить, когда у реки бешенство началось... - Дед налил ещё всем по рюмке, выпил, прожевал кусок шаньги. - Всё, зарок дал себе: как вспучится - ни ногой на берег. Лучше чё по дому поработаю.
- Ага, просто уработывается тогда... - вставила слово бабушка Мария. - Рука устаёт анисовку ко рту подносить... - с улыбкой подначила мужа.
- Не без этого, - степенно ответствовал дед Маркел. - А как мне по-трезвому перенесть это всё? Рыбу не ловлю, на рынок не увожу, доходу не имею. А курям питание нать? Нать. Опять же, запчасти к моторке нать? Нать. Галантереи тебе всякой, лампочек и керосину нать? Нать. Вот и впадаю я в ту меланхоль, а анисовка - первейшее лекарство от неё, - ловко вывернулся дед. - А ты, бабка, нашей русалке лучше собери чего для бани. Поди, пар весь ушёл, пока мы тут разговоры разговаривали.
Лёка долго боролась в тот вечер с наплывающей сладкой дрёмой. После сытной еды, от которой уже успела отвыкнуть, после бани да с веничком в сон так и клонило. Но слова, сказанные дедом Маркелом, уснуть не давали: может, и правда - уехать?.. Она ведь немало прошла за этот месяц...
«То есть струсить и сойти с дистанции? - вступал в полемику с голосом благоразумия тенорок бесстрашия. - Хороша хозяйка слова...И куда же ты вернёшься, любезная, на поезде-то своём? На Казанский вокзал? А что потом?»
На этот вопрос ответ она нашла только один.
Попрощались они сердечно. Лёка троекратно, по-русски расцеловалась и с бабушкой Марией, и с дедом Маркелом.