Я ведь ехала не к тебе, а к ней. Ты, Токарев, мне бы точно не помог. И я рада - слышишь? - я рада, что тебя не оказалось в Москве, что ты с... Не важно, с кем и где ты был, Токарев. Но тебе должно быть важно, почему твоя жена сбежала от тебя в лес. - Опять секунд тридцать трубка молчала. Он уже не метался, он сидел в своём кресле, всё так же спрятав лицо в пятерню. - Да, я боюсь думать о том, где сейчас Лёка и что с ней, - совсем тихо продолжила Тонька. - Да, у меня всё переворачивается в душе, стоит мне только подумать о том, что её, возможно, больше...
Трубка не договорила, всхлипнула и дала отбой.
15
Пошли обложные дожди. Резко похолодало. Как-то сразу, без перехода, утром следующего дня от солнечной погоды остались только воспоминания, но счастливые и добрые. Пока это состояние не покинуло её вовсе, Лёка решилась быстрее стать на воду.
На гидрокостюм сверху надела комбинезон, свитер, накинула штормовку, приладила спасжилет. Несмотря на свою подтянутую фигуру, ещё больше сделавшуюся миниатюрной на вольных харчах, выглядела довольно нелепо. «Сплавщица...» - усмехнулась своей экипировке. Всю эту конструкцию довершила дождевиком.
Слева в груди как-то враз заныло, отдалось под лопаткой...
Она нахмурилась, сделала несколько разминочных движений. Ноющая боль, не очень явная, не отступила, подалась в плечо, вернулась в левую часть груди.
Обманув отсыревшие ветки, костёр развела, положив под щепки таблетку сухого спирта. Позавтракала по-царски: кофе, галеты, консервированная ветчина. Собрала палатку, уже почти профессионально упаковала её - опыт потихоньку прибывал.
Несколько минут просидела в задумчивости, накачивая лодку, мысленно проводя ревизию содержимого рюкзака. В нагрудный непромокаемый рюкзачок - про одну корзину и яйца помнила - переложила ещё одну зажигалку, пластырь, пакетик марганцовки, пару таблеток сухого спирта, кинула чай, баночку мармелада, галеты. И почти нечаянно натолкнулась рукой на прохладный металл: отливающий вороновым крылом травмат. Достала его, взвесила на руке и тоже переложила в рюкзачок, присовокупив к оружию пачку патронов. Перед тем как столкнуть лодку на воду, подумав, извлекла из рюкзака пару тёплых носков и положила их туда же, в непромокаемый мешок.
Даже если бы Лёка и прислушалась к тихому голосу своей интуиции, ноющей, всё нараставшей боли в левой части груди, другого выхода у неё не было - только река. Ей вдруг остро захотелось встретить людей. Пусть мельком, пусть идущих вдали, но чтобы - людей. «Вот же что плохая погода делает с настроением!» - тряхнув головой, подумала.
В этом месте река была неширокая, довольно спокойная, карта на опасные пороги не указывала - порожистые места Лёка обходила по берегу, - и оснований для тревоги она не видела. Другое дело, что в солнечную погоду было бы веселее плыть.
Она не могла знать, что обильные дожди в предгорьях основательно подняли уровень воды в горных ручьях, которые моментально из лопочущих тихонь превратились в свирепые потоки. И несколько ещё неделю назад таких спокойных ручьёв рвутся, яростно преодолевая преграды на своём пути, к слиянию с той рекой, по которой она сейчас безмятежно плыла.
Дед Маркел, стоя у вспученной реки, до которой эти ручьи уже успели добежать, курил трубку за трубкой.
16
Дождь наигрывал на её дождевике нехитрую мелодию, то барабаня дробно, то переходя на одиночные удары. Дождевиком она прикрыла и заднюю часть лодки - так, что вода стекала с него, как с шатра, не причиняя вреда её судёнышку. До ближайшего населённого пункта Лёка предполагала добраться часов за пять.
Она уже не смотрела с восторгом на проплывающие мимо красоты. Глаз по привычке ещё фиксировал особо привлекательные пейзажи, но мозг готовил какую-то замысловатую стенограмму известного лишь подкорке содержания. Правда, одно слово она всё же выудила у этого криптографа: «тревога».
Во рту сделалось сухо и горько. Она крепче вцепилась в вёсла, мысленно пытаясь опередить, что может поджидать её за тем или этим поворотом. Ещё не видя опасности, не слыша гула переполнившихся ручьёв, несущихся с двух сторон ей наперерез, она ослабила на шее дождевик, до самого горла застегнула штормовку, не завязав, однако, на шнурки капюшон. И уже секунд за сорок до встречи с потоком, присутствие которого она начала различать по гулу, идущему откуда-то справа, вспомнила про шлем и успела защитить голову.