В день свадьбы жених приводит за рога еще двух баранов, причем непременно таких же по расцветке, как подаренные ранее шкуры, в крайнем случае бараны могут быть белыми с коричневыми головами.
Любая незначительная на первый взгляд деталь здесь имеет особое значение и носит определенное наименование. Каждая бусинка в ожерелье, каждая отметинка на палке, каждый изгиб меча — все является символом, все играет первостепенную роль. И беда тому, кто не соблюдает обычаев. Даже самый большой невежда знает, что свадебный подарок называется ингеруа насиня, баран — ол-ол-сулет, а овца — субени. Предназначенная для свадебного дара овца должна быть обязательно девственницей, иначе брак окажется бесплодным. Трудно себе представить, какие серьезные последствия может повлечь за собой пренебрежительное отношение к символическим, ритуальным условностям. Об этом известно лишь богу солнца Нгаи и его представителям на земле — лойбонам.
Избороздив Африку вдоль и поперек, можно увидеть разных людей, но масаи нельзя сравнить ни с кем. Это народ в высшей степени оригинальный. Они прекрасны в своем горделивом достоинстве, пластичны в движениях, упруги в ходьбе. Незабываемы их красивые меднобронзовые тела. Неожиданное появление одного из этих достойных воинов перед глазами неподготовленного туриста производит впечатление ошеломляющее, незабываемое.
ВАСУКУМА
У Маджабери — короля племени васукума — семьдесят две жены. Своих жен он предусмотрительно разместил в разных уголках владений, так, чтобы в одном месте жили не более четырех.
Коров у могущественного Маджабери около пяти тысяч, и они также содержатся в разных местах.
У васукума нет недвижимой собственности. Земля принадлежит всему племени или номинально… королю. В случае если кто-нибудь захочет построить себе хижину либо возделать участок земли, он должен получить разрешение вождя, который в свою очередь обращается к совету старейшин, и, если не возникает неожиданных препятствий, истец получает положительный ответ. Впоследствии уже никто не имеет права отобрать у него землю, разве только если ее «владелец» будет осужден за грубое нарушение бытовых норм.
Король Маджабери никогда не видел своих пяти тысяч коров. Они существуют лишь в списках, свидетельствующих о том, что кто-то получает от них молоко. Этот кто-то должен быть благодарен королю за его доброту, а это самое главное. Чем больше коров, тем больше благодарных подданных.
Сегодня я — гость при дворе короля Маджабери. Двор этот состоит из четырех смежных, крытых банановыми листьями помещений, два из которых предоставлены в мое распоряжение. Двери из моих комнат ведут прямо в гарем четырех жен короля. Со всеми четырьмя я имел удовольствие познакомиться: по повелению своего супруга они пришли приветствовать вазунгу. Робко приблизившись ко мне, они грациозно опустились на колени и, кокетливо наклонив головы, начали хлопать в ладоши, воздавая надлежащие почести. В первый момент я чуть было не сделал то же самое. Европейцу трудно привыкнуть к тому, что в Африке представления обо всем совершенно иные. В благодарность за оказанный мне прием я одарил всех женщин бусами, чем глубоко тронул сердце короля Маджабери.
Итак, я намерен пробыть в этом великолепном дворце до тех пор, пока не выну из ушей окрестных женщин все наиболее необычные серьги и не выкуплю у колдунов их таинственные бубенцы.
Неожиданно выясняется, что Маджабери — мой коллега. По собственной инициативе он основал местный этнографический музей. Какие экспонаты он там-поместил, мне еще неизвестно. Скоро увидим. В сопровождении всего двора король торжественно провожает меня в расположенный особняком сарай. Я догадываюсь, что это И есть здание созданной недавно обители науки. Ржавые двери ее, по всей вероятности, уже давно не открывались и поддаются с трудом. Паутина затянула все вокруг. Но вот наконец мы попадаем внутрь. По стенам развешаны запыленные, покрытые червями клочья звериных шкур, сломанные бубенцы, всевозможные кости и палки, осколки глиняных горшков и прочий хлам неопределенного цвета и формы.
Да, надо обладать недюжинным опытом, чтобы суметь разглядеть здесь что-либо достойное внимания.
Вот висит толстый, тяжелый, двухметровый шест, заканчивающийся тоненькой заостренной стрелой. Я пытаюсь дотронуться до нее пальцем.
— Осторожно, бвана мкубва, она отравлена! — вскрикивает Маджабери, хватая меня за рукав. — Это — для охоты на льва. Такой шест подвешивается на дереве острием вниз у самой дороги. Проходя внизу, лев срывает шнур, и шест всей своей тяжестью обрушивается ему на спину.
— А что означают эти бубенцы, висящие на палке?
— Они уже давно вышли из употребления. Прежде, когда отдельные племена враждовали между собой, воин, убивший врага, обходил с такой палкой в руках все окрестные хижины и звоном бубенцов возвещал о своем триумфе, а затем вешал ее при входе в свое жилище.
Я невольно оглядываюсь назад. Вероятно, не один из идущих вслед за мной стариков, тех, что сейчас любезно улыбаются, некогда уведомлял подобным звоном о своей кровавой победе. Постепенно замедляя шаги, я продолжаю осмотр развешанных по стенам «экспонатов».
— А эта метелка из грязных шнуров тоже что-нибудь означает?
— Конечно, это своего рода девичий передничек. Вот тог соседний, еще чистый, плетенный из белого шнура, принадлежал бедной девушке…
— Все не так, как у нас: новые вещи носят бедные, а старые и грязные — богачи? Почему так?
— Этот передничек загрязнился потому, что его часто погружали в масло, бедная же девушка не могла позволить себе такой роскоши, и ее метелка была сухой.
Племя васукума славится своими прекрасно организованными певческими братствами, которые отличаются друг от друга одеждой и татуировкой. Гак, например, двойная линия, идущая наискось через всю грудь от правого плеча до левого бедра, означает принадлежность к братству багика; представители же братства багулу обводят татуировкой левый глаз и делают несколько постепенно увеличивающихся кругов на левой груди. Представители братств басаи и бадамо танцуют с бубенцами на щиколотках под аккомпанемент однострунных гитар, а банкугули и багоянги — под стук барабанов. Багоянги славятся также своим умением лечить от укуса змеи, байейе же — самые лучшие охотники, особенно на слонов. Именно поэтому они и исполняют танец слонов. Каждый член племени васукума должен принадлежать к одной из этих группировок.
Программу выступлений намечает предводитель, он же режиссер, своего рода маэстро-конферансье. В танцах принимают участие только молодые девушки, а замужние женщины с завистью посматривают на них, стоя в стороне. Время от времени то одна, то другая неторопливой величественной поступью подходит к танцующим и одаряет кого-нибудь орехами или медными монетами. Дары эти неизменно; встречаются дружными аплодисментами всех присутствующих. Получивший подарок, безразлично юноша или девушка, грациозно опускается на колени. Я высыпаю на ладонь все имеющиеся у меня в наличности медные монеты и бусы и, поколебавшись с минуту, тоже выступаю вперед. Вокруг воцаряется мертвая тишина. Все смотрят на меня. Предельно смущенный, не зная куда деть руки, я останавливаюсь перед самой красивой девушкой, а она, не дожидаясь пока я поднесу свой дар, уже низко приседает. Все выглядит необыкновенно церемониально. Я краснею, как перед экзаменатором. Довольные зрители устраивают мне шумные овации. Они неистово хлопают в ладоши и подпрыгивают от удовольствия.
Вечер. Луна освещает двор гарема. Посреди двора танцуют <и поют две группы африканцев. Маэстро с гитарой в руке и погремушкой на пальце бегает вдоль рядов танцующих, выкрикивая какие-то куплеты. Иногда он останавливается и прислушивается, проверяя таким образом дисциплину в подчиненной ему группе. Время от времени какой-нибудь солист выскакивает вперед и выкрикивает остроты. Ему вторит хоровой смех.