Идти против моды, против ветра? Уже простые расчеты выявляют нелепость моды. Проблема ясна как воды глоток, она выеденного яйца не стоит.
Решил действовать по деловому: прочитал несколько диссертаций, посетил защиты, советовался с прошедшими этот путь. Понял: важны не выводы и результаты, главное – свою образованность показать. Набрать варианты решений проблемы, сравнить их плюсы и минусы, для этого привлечь признанные научные методы и не давать категорических рекомендаций.
Перебрал экономическую литературу, удачно наткнулся на книгу Новожилова «Измерение затрат и результатов», освоил метод сравнительной экономической эффективности, правило тождества эффекта, суть нормативного коэффициента окупаемости и др. На их основе сделал расчеты вариантов. Все просто и ясно. Но так нельзя. Как говаривал один из учеников Рейнера, теперь текст надо наукизировать. Так, чтобы было не очень понятно. Изобрел краткие и броские термины, нашпиговал математикой – пуассоново распределение, метод корреляционных плеяд (звучит отлично, а вещь-то простейшая).
И постоянно помни: главное в этом деле – зарплату повысить.
А писать диссертацию ох как не хотелось! Никакой пользы отечеству. От твоих выводов мир не перевернется, и даже наука не двинется вперед. Хорошо бы как главный конструктор Зайцев и другие в оборонке сделать дело и получить по совокупности заслуг. Но нет, здесь так не будет.
И он заставил себя после ужина садиться на кухне и выдавливать строчки до двух часов ночи. Втянулся, даже появились интерес и азарт.
Вставил в диссертацию свои последние наработки по кодированию информации – не пропадать же добру. Приятели отметили, что получилось две диссертации в одной. [26]
Сделал следующий важный шажок – поступил в заочную аспирантуру инженерно – экономического института, сдал экзамены по специальности и политической экономии. Два кандидатских экзамена: английский и философию сдал еще на предыдущей работе.
В диссертации нужно отчитаться: сделано столько-то публикаций, выступлений на семинарах. Вскоре понял – важна не идея, спорная или истинная, важна манера преподнесения – стоит человек перед плакатами, говорит научные слова, что-то доказывает…
Показал текст Евдокимову. Недавний аспирант отнесся с энтузиазмом, дал хороший совет: «Не надейся на других, хвали сам себя, пиши: достигнуты такие-то научные результаты, внедрены такие-то методы».
Так он и сделал (впрочем, как и все).
В суете и хлопотах мечта о защите диссертации превращалась в навязчивую идею, уже ему казалось, что потом, после защиты жизнь станет другой: хорошей и даже счастливой.
Его руководитель по диссертации Бирштейн, доктор, профессор, зав кафедрой, вел дело неспешно. Диссертацию он сам, разумеется, не читал, а отдавал на отзывы, а срок защиты оставался неясным. Для аспиранта – заочника нет отдельной строки в плане защит, вперед проходили плановые и значимые соискатели. Год-полтора были потеряны. Впрочем, Бирштейн, вероятно, просто ждал, когда плод созреет. Свою главную задачу он выполнил: подобрал оппонентов, притом солидных: первый – доктор, зав. профильной кафедрой из финансово-экономического института, второй – проректор института.
Случайно он обнаружил изъян в системе: свое право на шестимесячный творческий отпуск для подготовки диссертации. Благодаря Пальмскому и удаленности от начальства получил этот отпуск. Работу не прерывал, просто более свободно распоряжался своим временем.
Защиту готовил как все: сам делал заготовки отзывов – «рыбу», объездил и собрал подписи к ним в десятке организаций: срабатывали личные знакомства и помощь приятелей.
Защита состоялась в феврале 1974 г. Чтобы преодолеть волнение, не растеряться, выступал с напором, играл роль увлеченного идеей научного подвижника. Приятель отметил даже некоторую нагловатость. Не побрезговал заготовленными вопросами. Все прошло хорошо, счет 16:2 – и убедительно, и объективно.
Защита проходила в здании, где выступал Ленин (висит мемориальная доска), а во время защиты по коридорам здания проходил студент Чубайс.
26
Праздное любопытство – один из трех китов внеэкономического стимулирования экономики. Именно это любопытство заставило Колесова изучить методы кодирования и классификации информации, построить свою систематику методов, опубликовать несколько статей. Его поразило сложившееся стихийно в отечественной практике неразумие в этой сфере, пренебрежение зарубежным опытом.
Так, например, в Англии правительство образовало комиссию из десяти человек для создания системы кодирования и классификации предприятий и изделий производства, они подготовили проект системы (за полгода), правительство его утвердило. Система заработала.
Наш отечественный классификатор продукции создавался пятнадцать лет, потом был выброшен за непригодностью, начат снова. Тратились большие деньги.
В чем же дело? В торжестве разума над глупостью. Англичане применили очень простой подход, внешне неприемлемый для важных специалистов по классификации. Они разделили функции обозначения предмета (идентификации – с целью отличить предмет от других) и описания его свойств (классификацию). Но ведь это давно известно в другой сфере – в кличках (фамилиях) людей и описания их характеристик в анкетах. Никому в голову не пришло обозначать человека всем набором его свойств, обращаться к нему: длинный, рыжий, носатый и т. д.
Англичане ввели восьмиразрядный код из двух частей: первая – номер предприятия, назначаемый из центра, вторая – порядковые номера изделий внутри предприятия, которые присваиваются самим предприятием. А все свойства – характеристики изделий – описываются в отдельных таблицах (блоках).
Таков путь разума.
Наш путь иной. В первой части кода дается классификационная характеристика (длинное, рыжее и т. п.), в конце – три-пять цифр для порядкового номера.
Проводилась большая работа: собирали характеристики всех изделий, выстраивали их соподчиненность (иерархию). Потом включали в систему новые изделия… Очень много институтов и людей были при деле за счет госбюджета. Длина кода росла – с 16 до 28 цифр. Совещания на высшем уровне обсуждали тревожное положение – как перейти на единый классификатор. Правительство принимало строгие решения, назначало новые сроки. Работа продолжалась.
У нас разум победил в системе почтовых индексов. Система похожа на английскую, а авторы смогли превозмочь высокомерие (гонор) творцов чистой классификации – крупным городам дали серии номеров. «Ненаучно», но зато длина кода была ограничена шестью цифрами.
С другой стороны, в современных передовых областях – банковской, информационной – необъяснимо растут длины кодов, усложняя жизнь миллионам людей – уже не при социализме. Когда людей заставляют вписывать 9 знаков в листок квартплаты, невольно ззадумаешься – неужели авторы кода насчитали в Питере миллиард квартир. Неразумие, однако.