В принципе похожие задачи решаются и в домашнем хозяйстве: сколько купить продуктов, так, чтобы и денег хватило, и по магазинам пореже ходить, сколько покупать про запас, как и где хранить, не приобрести ли еще один холодильник, сколько намолоть фарша, чтобы лишний раз не возиться с мясорубкой (переналадка станка) и т. п.
Колесов помнил свои попытки применить статистические модели в проекте крылатых ракет: с их помощью решать – делать ли предстартовый контроль. Призадумался: слишком мало событий для таких моделей, получится гадание на кофейной гуще. Призадумался и здесь, похожая картина, но вникать не стал…
Молоденький зам директора Ташкентского института уговорил Рейнера и Колесова поучить их кадры. Вдвоем они провели неделю в летнем Ташкенте. Пока один читал лекцию, другой спасался от изнурительной жары в городском парке и пруду. В их распоряжении легковая машина. Жили в оазисе: гостинице командующего военным округом, в орошаемом парке. А кругом ужас – вся земля в трещинах. Выезжали в горный пансионат. Уже в автобусе женщина стала «клеить» Рейнера. Вечером она вытащила его на природу, что и как – неизвестно, темно было. Впрочем, Рейнера больше увлек преферанс, играли до утра. На прощанье директор-узбек заверил их в том, что он уважает СМО-Проблему, а другие системы не уважает. На том контакты и завершились.
— Нет, Слава, наш питерский климат лучше: летом буйная зелень, зимой очистка от заразы.
Еще одну неделю они вдвоем провели в Баку, на заводах нефтяного машиностроения. В уличных кафе Рейнер удивлялся:
— Ты видишь? Они же только чай пьют, сами заваривают, сахар на столе стоит. Молодежи много. У нас такое, без водки, невозможно…
В Суздаль поехали втроем – Рейнер, Юкелис и Колесов – рассказывать о СМО-Проблеме на конференции. Были на ее открытии. Потом пренебрегли – прогулки по городу, по его храмам, застолья с медовухой и прочим. Здесь был Шкурба, ближайший сподвижник Глушкова, с которым Рейнер был в дружбе на почве общей вражды математиков против экономистов. Шкурба пел украинские песни, а Колесов, хорошо их знавший по Полтаве, подпевал. Рейнер путешествовал по трапезным и нашел-таки свою старую знакомую по прежним заездам – молодуху-повариху. Теперь за столом были она, ее подруги и их местные друзья. Юкелис оскорбился: друзья оказались сотрудниками КГБ, пили вместе с ними и больше их.
На новоязе говорят: «Оттянулись».
Семинары, конференции, статьи, книга, математическая начинка уникальной системы – все это еще до окончания проекта сделало Рейнера известным, популярным человеком в научной среде.
Талант вправе капризничать. Рейнер воспользовался этим правом в истории с Ленинградским металлическим заводом (ЛМЗ). Он оформил договор с этим заводом еще до Колесова, в техническое задание «забил» необычную вещь: передачу заказчику СМО-Проблемы в чистом виде. И только. Правда, цена договора была намного меньше обычной. Вероятно, Рейнер сумел увлечь заводчан уникальной системой, обаял начальника вычислительного центра. Завлаб от Рейнера изредка ездил на завод и рассказывал о СМО-Проблеме.
Теперь начальник ВЦ Хаханов возмущался, требовал срочно разработать подсистему технической подготовки производства, которой не было ни в СМО-Проблеме, ни в договоре. Колесов впервые услышал, чтобы Рейнер так громко и долго орал, начальник ВЦ отвечал тем же. Очевидно, перебранка шла в русле прежних приятельских отношений, однако положение становилось тупиковым.
Ответственность переходила на Колесова. Ему заранее были известны ответы и советы Кезлинга и Евдокимова. Отказаться от работы с ЛМЗ невозможно. Тема включена в планы двух министерств, обком партии всегда будет на стороне завода, одного из крупнейших в городе.
«Заказчик всегда прав!»- торжествующе восклицал Евдокимов, приучая руководителей заказов самим выпутываться из трудных положений. Колесов передал проект в отдел Анисимова. Рейнер этой темой больше не занимался.
Первое внедрение СМО-Проблемы планировалось провести на заводе «Волна». Директор Большаков – с родственными связями в обкоме партии, впоследствии известная фигура в стране, одно время был заместителем премьер-министра. Рейнер наладил прекрасные отношения как с ним, так и с главным инженером, начальниками цехов и служб. Здесь пока не ожидалось трудностей. Однако на третьем году работы Рейнер пришел с завода ужасно расстроенный. Начальники цехов в доверительной беседе (без директора) обрушили на него свои жалобы: двойная бухгалтерия по тарифам и нормативам, искусственная выводиловка зарплаты, «подснежники» и т. д. и т. п. И что в таких условиях им не поможет никакая, пусть даже самая совершенная автоматизированная система.