А Евдокимова удалось отстоять, еще на много лет вперед.
Бунаков был снят с должности директора советско-болгарской фирмы и направлен в ЛЭМ. Версия – пошутил неосторожно. Правдоподобно, он вполне мог ради острого словца (как там у французов – не пожалеть родного отца). Другая версия – запутался с бабами: оставил жену и сношался с двумя сотрудницами. Вернулся с одной из них – новой женой, которая уже понесла. Вполне вероятно, что сработали обе версии. Его назначили завлабом в соседнем отделении. Через месяц он пришел к Колесову:
— Валентин, я хотел бы перейти в твое отделение, работать вместе с Овруцким и его группой.
Колесов призадумался: пока у него всё тихо и безоблачно, а если что-то куда-то повернется…
— Володя, Овруцкий работает самостоятельно, ты и так можешь с ним контактировать.
Получается, что отказал.
Трагедия
Трагедия началась с того, что Колесов предложил Рейнеру включить в план новой пятилетки разработку новой системы или хотя бы развитие СМО-Проблемы и получить тем самым бюджетные деньги.
Рейнер возразил:
— Если мы возьмем деньги из бюджета и в то же время будем брать с заводов гораздо меньшие деньги за проекты (за счет использования СМО-Проблемы), то нас обвинят в обмане – в искусственном занижении стоимости: вы, мол, используете бюджетные средства. А мы должны наглядно доказать преимущества СМО-Проблемы.
Наивно – насчет обвинений, но Колесов не стал настаивать: во-первых, автору виднее, да и не заставишь его придумывать что-то новое, а во-вторых, перед глазами живой пример – Нильва сделал свою систему без бюджетных средств, только на конкретных проектах.
Юкелис промолчал. Позже стало ясно: уклонился нарочито, созревал для собственных решений.
После сдачи СМО-Проблемы Колесов счел вполне естественным поручить отделу Юкелиса работу по конкретным заводам, тем более, что теперь можно было кормиться только заводскими деньгами. И вот тут-то произошел взрыв. Трагическим голосом Юкелис заявил:
— СМО-Проблема не готова к внедрению, для доработок необходимо время – несколько месяцев, может быть, год.
Колесов ощутил: перед ним разверзлась пропасть. Теперь, в конце года уже поздно запрашивать бюджетные деньги. Весь план был рассчитан на готовность СМО-Проблемы. Налицо была угроза полного завала всех работ в отделении.
Сначала он вступил на путь мирных переговоров. Однако Юкелис сразу же занял позу несправедливо обиженного и посему имеющего право возмущаться любыми предложениями кроме одного: оставить его в покое и в прежнем режиме работы по СМО-Проблеме.
Рейнер заметался: с одной стороны, правота Колесова очевидна, с другой – система находится в руках Юкелиса. Конфликт нарастал, Юкелис уже мог предвидеть, что Колесов решит вопрос волевым путем.
Рейнер нервничал, Юкелис сурово отметил:
— В такой обстановке Славу хватит очередной инфаркт.
Приближался Новый год, 1981-ый. Колесов пригласил Рейнера и Юкелиса в гости к себе на первое января. Юкелис мрачно отказался, пришел Рейнер с женой, хорошо повеселились: танцевали, пели, Рейнер вспомнил студенческие песни.
Через несколько дней Евдокимов предложил собраться, поговорить о делах. Колесов ему о делах Юкелиса еще не говорил. Пригласил к Евдокимову Рейнера, его завлаба Карасева, Юкелиса, двух «своих» зав отделами Анисимова и Голубчина. Однако там оказались еще зам Юкелиса, два завлаба из «их» отделов и Овруцкий. Отметил: подбор участников явно односторонний. Участвовал также зам директора Лозинский – молча.
Юкелис – высокий трагизм, «волевой руководитель отделения» (несколько раз), «волюнтаризм – переход на базу ОКА», (Евдокимов вставил – «это мое решение»), «крайне тяжелое положение в отделении», «срыв работ по соисполнителям» (которых Колесов заставил помогать Юкелису), «неправильный стиль руководства со стороны Колесова, который, правда, в начале работ по СМО-Проблеме сделал немало полезного, но в целом его склонность к волевым решениям, особенно в последнее время, создает ненормальную обстановку», «грубость по отношению к двум уважаемым сотрудницам его отдела» (это Колесов не понял и не стал спрашивать).
Рейнер – убежденный напор, крик, «нарушение иерархии, отменяются его, Рейнера, распоряжения – завлаб Сосновский освобожден от других тем, кроме Ижоры».
(«Вот вонючка, ведь я с ним об этом уже договорился»).
Дальше: «Люди Голубчина поехали на ЛЭМЗ работать по подсистеме ТПП»