Из допроса Кромилко стало ясно, что во Львове действуют представители главного провода ОУН и штаба УПА, возглавляемого Климом Савуром, которым поручено подготовить майское совещание. Как показал Кромилко, Сом объявил, что в совещании примет участие Степан Бандера, его подручный начальник службы безопасности Мыкола Лебедь и Клим Савур. Приглашен на совещание и Боровец.
Кромилко сказал, что Бандера был арестован немцами, но вскоре его освободили.
Боровец нам был известен давно. В октябре 1941 года, располагая группой головорезов, он организовал церемонию посвящения себя в атаманы Полесской сечи. Тогда бандиты Боровца нужны были гитлеровцам и Степану Бандере, который с их помощью лелеял надежду получить пост диктатора «самостийной Украины». Самозваные премьеры и претенденты в диктаторы зашли очень далеко, а потому гитлеровцы вскоре одернули их. Пока обстановка на фронте для гитлеровцев складывалась благоприятно, заигрывать с Бандерой и Боровцом не было необходимости. Дело в том, что эти «атаманы» требовали хоть и куцую, под покровительством гитлеровской Германии, но все-таки «самостийную Украину». А это не входило в планы Гитлера. Все вместе и привело к аресту Бандеры.
В 1944 году обстановка на фронте коренным образом изменилась в пользу Советского Союза. Приближался разгром гитлеровской Германии. И снова на сцене появился Бандера.
Изъятая у Кромилко инструкция, полученная во Львове, была переведена с украинского на русский язык. Вот что в ней было:
«В связи с наступлением Красной Армии члены нашей организации должны подготовиться к новой тактике борьбы с большевиками за «самостийную Украину». От большевиков все прятать, на объявленную мобилизацию в Красную Армию не идти. Надо знать, что не с кем иным, а только с большевиками мы будем иметь последний бой. Разъяснять отступающим немцам, что их задача спасти свою родину от большевистских империалистов. Разлагать солдат Красной Армии, привлекая их на свою сторону. Если они будут задавать вопрос: почему мы боремся против партизан? — отвечать так: партизаны борются не за благо народа, а за интересы большевиков, что они являются агентами гестапо и польских империалистов».
— Что вам известно, — спросил я Кромилко, — о заключении договора с гитлеровцами?
— Есть такой договор. Составить его было поручено главарям УПА. Об этом надо спросить Ливаря. Он знает, кто, когда и с кем договор заключал.
Вызвали на допрос Ливаря. Он в окно видел Кромилко, Стецько и Жуликевича. Один из них, улыбаясь, помахал рукой Ливарю.
Ливарь понял, что мы многое знаем.
— Если хотите, — предложили мы ему, — можем устроить свидание с друзьями.
— Очную ставку, хотите вы сказать?
— Если в этом будет необходимость.
— Не нужно, — ответил Ливарь. — Что вас интересует?
«ЛИСОВИ ЧОРТИ» И ДРУГИЕ
Три группы вооруженных украинских националистов преграждали движение соединению Ковпака. Назывались эти группы загонами. Загоны были в подчинении у Рудого, представителя главного штаба УПА. Штаб его дислоцировался в селе Карпиловка в двадцати семи километрах северо-восточнее Ковеля. Мы получили схему дислокации этих загонов и сведения об их вооружении. Нас особенно интересовал отряд Антонюка-Сосенко (Клеща), в зону действия которого вступили партизаны. Три деревни находились в ленной зависимости этого полка: Ревушки, Доминиополь и Волчок. В полк националистов входили восемь пехотных и одна кавалерийская сотня, часть офицерской школы «Лесные черти». Основная база находилась в Свияжском лесу, северо-восточнее Владимир-Волынска. Влияние полка распространялось на юг по направлению к Бискупиче и на северо-восток до местечка Стабыхва, где соприкасалась с зоной влияния самого Рудого.
Все мужское население, способное носить оружие, было мобилизовано бандитами. Была установлена жесткая дисциплина и конспирация. Нарушения строго карались. При штабе Рудого действовала «служба беспеки», в распоряжении которой находилось двести отборных бандитов. Человек, попавший под их подозрение, исчезал бесследно.