Как мы и ожидали, Хаменьский поверил Судакову и стал подробно расспрашивать о вооружении и составе партизанской дивизии.
Дезинформационный материал, утвержденный П. Вершигорой, который мы дали Строганову, выглядел правдоподобно. Правда, состав дивизии мы увеличили в два раза, количество артиллерии в шесть раз, станковых и ручных пулеметов в три раза.
Хаменьский несколько раз повторил, запоминая цифры, сообщенные Судаковым.
— Тебя-то освободят, — обращаясь к Судакову, сказал Хаменьский, — вероятно, у них нет улик. А мне надо бежать. Только бежать. Даже когда поведут на расстрел.
Это было как раз то, что нам нужно. Именно на побег и было все рассчитано.
— Тише, что вы расшумелись, хотите погубить себя и меня, — оборвал его Судаков.
На последнем допросе Хаменьскому сообщили наше решение передать его польским патриотам. Он побледнел и заерзал на стуле. После допроса он сказал Судакову:
— Охрана — один часовой, а нас двое. Если удастся бежать, пойдешь со мной?
— Пойду, но в разные стороны.
— Это как понимать?
— Дни мои сочтены. Шатаясь по лесу, я простудил легкие. Хватит, отвоевался. Буду пробиваться на Волынь, там у меня живут мать, жена и дочь. Осталось хозяйство. Если смогу поправить здоровье, продам все, захвачу семью и уйду на запад, подальше от тех мест.
— Ты украинец?
— Русский. В тридцатых годах отец бежал из Сибири на Украину от раскулачивания. Ему удалось кой-чего продать, но, главное, у него сохранилось много царских золотых монет. Мне тогда было четырнадцать лет, но я хорошо помню, как отец на столе раскладывал стопки монет. За них-то он и купил на Волыни усадьбу.
Хаменьский стал посредине комнаты, глаза его горели, потом он резко повернулся в передний угол, где висели иконы, не сказал, а простонал:
— Золото — это жизнь, это свобода. Будь у меня золото, я послал бы к чертовой матери гестапо, абвер, Соснковского и всю его компанию.
Он был страшен в этот миг: приблизился к столу, нагнулся, как будто на столе лежали стопки золотых монет…
Потом Хаменьский долго сидел, обхватив голову руками. Очнувшись, как бы между прочим спросил:
— Ковпак здесь?
— Да, — ответил Судаков, — я видел его несколько раз.
— Почему он держится в тени? Боится?
— Никого он не боится, — ответил Судаков, — но не хочет схватить случайную пулю. Для партизан это святыня, и его берегут все.
Как и было предусмотрено, в полночь недалеко от караульного помещения разведчики учинили стрельбу. Часовой — Ваня Сапожников — побежал туда.
— Наши стреляют, — крикнул Хаменьский и выбил окно. Оказавшись на улице, арестованные бросились бежать.
Вспоминая об этом, Строганов говорил:
— Мой приятель даже не оглянулся. Я пробежал метров триста, остановился, несколько раз окликнул его, но ответа не получил…
Иван Сергеевич Строганов обладал недюжинным умом и волевым характером. Он так умело выполнил наше задание, что ему мог позавидовать и опытный разведчик.
— А здорово вы, Иван Сергеевич, его золотом растравили, — вспомнил я.
— Иначе нельзя. Надо было убедить его в том, что Судаков не случайно воевал против Советской власти. — Подумав, Строганов продолжал: Хаменьский — враг злобный, а воюет без идеи, в душе пусто. Награбит ценностей и удерет от своих хозяев. Промотает награбленное и будет искать новых покровителей.
Строганов продолжал выполнять и другие наши задания. Но его болезнь стала быстро прогрессировать: у него начался активный туберкулезный процесс. Как только мы вошли в партизанскую зону Белоруссии, пришлось отправить Строганова на Большую землю.
Сведения, которыми мы снабдили Хаменьского, дошли до фашистов, и они поверили им. Возвратились из-за Буга разведчики во главе с Антоном Землянкой и сообщили, что там быстро выгрузилась воинская часть в составе двух пехотных батальонов и с ходу была направлена к Бугу наперерез вероятного нашего движения. По нашему следу бросился 23-й охранный полк СС. В Краснобруде появился 114-й пехотный полк, который также был направлен против нашей дивизии. 2-й и 3-й полки нашей дивизии и кавэскадрон вели упорные бои с противником. Снова на нашем пути появились отдельные подразделения дивизии СС «Галичина». Партизаны завязали бой с моторизованным батальоном жандармов, прибывшим из Кельца. Разведка доносила, что противник подтягивает и другие крупные воинские части.