Был март, лед на реках подтаял, стал тонким и рыхлым. Разведчики вплавь форсировали речку Лесную. К вечеру подул северный ветер, стало подмораживать, мокрая одежда коробилась и мешала движению. Ночью, форсировав шоссе Ружана — Гайнувка, партизаны пошли на северо-восток в район Трухановичи и Смоляница.
Здесь спустя два дня они вступили в свой последний бой. Рассказы Рыбалко, Бережного, Никитенко и Анчурова дали возможность восстановить картину смертельной схватки разведчиков с карателями.
Во второй половине дня разведчики приблизились к деревне Трухановичи, расположенной за массивом соснового леса. Немного дальше, в стороне, виднелся хутор, где Антон Землянка хотел дать партизанам отдохнуть. Сразу за этим хутором начиналось топкое болото.
Тихо было вокруг, казалось, ничто не предвещало беды. Разведчики не обратили внимание на то, что на протяжении восьми-десяти километров пути они не встретили ни одного местного жителя. Каратели не выпускали их из деревень. На полянке небольшого, насквозь просматриваемого леса, разведчики решили сделать привал. Здесь и оказалась засада. Подпустив разведчиков, фашисты открыли массированный огонь.
Первыми пали Антон Землянка, Иван Сапожников и Алексей Зубков. Разведчики вынуждены были залечь по существу на открытой местности. Заработали пулеметы, каратели поднялись, вышли из леса и пошли в лобовую атаку. Это было как раз то, что нужно было Тыртышному, который не расставался с ручным пулеметом. Его меткий огонь валил на землю карателей. Николай Бреславский и Иван Плаксин перебежками старались сблизиться с противником, чтобы проникнуть в лес. Коля Бережной прикрывал их огнем автомата.
…Шел упорный бой. Каратели подтянули новые силы и отрезали путь к отступлению. Оставался единственный путь — болото, которое считалось трудно проходимым. Бреславский и Плаксин попали под пулеметную очередь. Двое гитлеровцев короткими перебежками двинулись к партизанам, с другой стороны полз к ним Бережной. Временами он отрывался от земли, тщательно целился и стрелял. Он видел, как Бреславский приставил к виску пистолет. Это был его последний выстрел. Гитлеровцы усилили огонь. Справа по ним били пулемет Тыртышного и автомат Омельчика. Бережной, прижимаясь к земле, полз к Плаксину и Бреславскому. Ему оставалось не более пятнадцати метров, когда Плаксин, обливаясь кровью, попытался встать на ноги.
— Ваня, ложись, — крикнул Бережной.
Плаксин не ответил. В его руках была граната. Шатаясь, он крикнул:
— Эй вы, фашистская мразь, трусы, смотрите, как умирают комсомольцы!
Раздался взрыв.
Он сделал несколько шагов и упал на Бреславского. Бережной подполз к товарищам, чтобы взять оружие и патроны, но их автоматы и лежавшие на земле кассеты были пусты.
Раздалась команда Ильи Рыбалко:
— Отходите влево, прикроем.
Он и Даниил Жарко, широко расставив ноги, поливали карателей огнем из автоматов. Не выдержав, фашисты отошли к деревне Трухановичи.
Шальная пуля угодила в Жарко. К нему подбежал Рыбалко.
— Даник, держись за меня, — сказал он, — пока немцы опомнятся — успеем уйти.
— Не нужно, — ответил Жарко. — Ухо-ди-те…
Гитлеровцы снова поднялись в атаку. Разведчики краем болота вышли на хутор, и в обход села Смоляница ночью подошли к шоссе Ружана — Пружаны. Шоссе освещалось прожекторами, на нем патрулировали танки и бронемашины. Все-таки перед рассветом разведчикам удалось пересечь шоссе и выйти в Ружанскую пущу. Здесь они встретили белорусских партизан под командованием Героя Советского Союза Тихомирова и группу ковпаковцев под командованием Бычкова.
Вместе с партизанами Белоруссии разведчики опергруппы приняли участие в ряде операций. Совершив пятисоткилометровый самостоятельный рейд, они 16 мая пришли в дивизию, штаб которой дислоцировался в селе Большой Рожин…
У меня хранится письмо отца Николая Бреславского Ивана Федоровича и матери Степаниды Никитовны.
Живут они в Киргизии, в совхозе «Джанги-Пахта». Там они вырастили и воспитали пятерых сыновей и двух дочерей. С юношеских лет Иван Федорович и Степанида Никитовна работали у помещиков и кулаков на Украине, мечтали о хорошей жизни. Иван Федорович пишет:
«Все наши ребята получили профессии и живут самостоятельно. Мы с женой живем в довольствии, в хорошей двухкомнатной квартире. Мы счастливы, потому что живем в единой советской семье и любим нашу Родину. Так мы воспитывали и своих детей».