Когда я начал работать над этой книгой, родители Даниила Жарко прислали мне его последнее письмо.
«Дорогие мои папа и мама!
Представился случай направить вам весточку. Пока могу вас обрадовать только тем, что дерусь с врагами нашей родины не хуже других. Папа! Будем считать, что я от тебя принял боевую эстафету и пронесу ее честно, как положено советскому патриоту. Крепко целую вас, мои родные.
Они прожили мало, но сделали много для счастья настоящего и будущего поколений. Они внесли в героическую летопись Ленинского комсомола самый большой вклад — свою жизнь.
Храбрость на войне — это победа, смерть для врагов. Трусость — позор и унижение. Я всегда буду помнить последние слова Вани Плаксина: «Смотрите, как умирают комсомольцы!»
И новому поколению молодежи мне хочется сказать: «Смотрите, не ошибитесь в выборе жизненного пути, берегите честь советского человека, крепите могущество нашей великой Родины, готовьтесь достойно принять эстафету от старшего поколения».
ЗАСАДА В БЕЛОВЕЖСКОЙ ПУЩЕ
По решению командования дивизия шла в Беловежскую пущу. Там, в лесных деревнях мы рассчитывали укрыться на некоторое время от немцев, дать людям отдых, подлечить раненых и получить подкрепление с Большой земли. Однако сделать это нам не удалось.
Форсированным маршем мы подошли к деревне Рожковка и с боем заняли ее. Рядом виднелась деревня Пашуки, где засели гитлеровцы. Попытки партизан выбить их оттуда не увенчались успехом. Подразделения дивизии вели жестокие арьергардные бои. Противник, окопавшийся в Пашуках, и не пытался наступать. Немцы обстреливали из минометов единственную проселочную дорогу и мостик, ведущий в Беловежскую пущу.
Еще было светло, когда часть дивизии во главе с заместителем командира по политчасти Мыколой Москаленко начала втягиваться в лес. Я ехал на одной повозке с Москаленко. Мы были на мостике, когда в десяти метрах от нас глубоко зарылся в трясину снаряд. Взрыв подобно гейзеру высоко взметнул тучи грязи. Осколки, видно, потеряли силу и не могли вырваться из трясины.
Обстрел дороги усилился. Били минометы из Пашуков.
Итак, мы с частью дивизии оказались в Беловежской пуще. Странная тишина вызвала подозрения.
— Что-то не то, — сказал Москаленко. — На войне так не бывает. Не нравится мне эта тишина! Не должно быть сейчас тишины.
— Разведка послана в трех направлениях, — ответил я. — Она должна обследовать местность в радиусе пяти километров.
— Я очень устал, прилягу. В случае чего разбуди меня, — попросил Москаленко.
Но спать ему не пришлось. Возвратилась первая группа партизан.
Они привели связанного пленного, лейтенанта. Австриец по национальности, геолог по профессии, любитель, как он сказал, «помечтать в одиночестве на лоне природы», он был настолько близорук, что не заметил, как оказался лицом к лицу с партизанами. Связывать ему руки, пожалуй, не следовало. Он не из тех прытких людей, которые могли бежать. Пленный оказался помощником по материально-техническому обеспечению заместителя командира отдельного танкового батальона. Батальон недавно прибыл в город Волковыск, потом его подняли по тревоге, погрузили в вагоны и перебросили через Гайнувку на станцию Беловеж.
Сюда же из Видомля через Пружаны на автомашинах были переброшены два батальона пехоты. Деревню Пашуки занимает отряд эсэсовцев. Пленный также показал:
— Перед отправкой сюда бригаденфюрер СС, прибывший из Минска, сказал, что в тыл нашей армии прорвались разведывательные группы красных, которые должны быть уничтожены.
— Вы поверили в это?
— Нет, — ответил он, — от местного населения мы знали, что здесь действует крупное соединение советских партизан.
Возвратились еще две группы, посланные в разведку. Используя темноту и лес, они сумели обойти сторожевое охранение и обнаружили замаскированные танки и бронемашины немцев. Надо отдать должное противнику — вся эта операция была им подготовлена быстро и тайно. Фашисты создали на пути нашего движения подковообразную ловушку, оставляющую нам единственный путь отступления — тот, по которому мы сюда пришли. Там же позади — эсэсовцы в Пашуках и более тысячи пехоты, с которой партизаны весь день вели арьергардные бои. Враги рассчитывали на то, что заслон этот отрежет нам путь к отступлению и разгром дивизии станет неизбежным.
Мы, пожалуй, впервые увидели Мыколу Москаленко мрачным и злым.