— Безобразие, — сказал он, — загнать дивизию в лапы гитлеровцев! Это преступление. Придется наказать командира разведки.
— Не горячись, Мыкола, — сказал я, — фактически разведки-то нет. Лучшая часть во главе с Антоном Землянкой осталась за Бугом. Вторая группа под командованием Семена Семченка находится на выполнении специального задания. Кроме того, пленный показал, что танковый батальон только сегодня в первой половине дня расставил свои сети.
Мы послали командиру дивизии П. Вершигоре с нарочным донесение:
«Дислокация дивизии здесь исключается. Гитлеровцы разгадали наши намерения и заняли исходные позиции. Немедленно снимайтесь, мы следуем за вами».
Гитлеровцы ждали утра. Нам ждать было незачем. И, выставив заслон в направлении деревни Пашуки, партизаны тихо покинули Беловежскую пущу.
Мы продолжали готовить Загоруйко к серьезной игре с Эрлингером. Для этого нужно было время и условия.
Загоруйко имел возможность бежать, ибо в боевой обстановке трудно было обеспечить за ним постоянное наблюдение.
В одной из бесед радист сообщил, что Якушкин предупреждал о возможной передислокации группы в Янувские леса где действуют большие силы советских партизан. Расчет был таков: когда фашисты выбьют партизан из лесов и у них останется один путь на восток, в Белоруссию, тогда по радио надо будет передать маршрут их следования.
— О возвращении в Польшу, — сказал Загоруйко, — мы должны получить указание на одном из сеансов радиосвязи.
Нам нужно было выиграть время, поэтому Загоруйко передал составленную радиограмму:
«Попали сложные условия первой возможности выйдем на связь. Жорж».
На этом сеанс был закончен.
Об использовании Загоруйко мы сообщили на Большую землю. Обстановка была такой горячей, что наши радисты Вася Масюков и Рая Долакова работали с Большой землей под разрывы мин и снарядов. Какая уж тут радиоигра…
Дивизия шла на юг. Неудача, постигшая нас в Беловежской пуще, где предполагалось стать на отдых, еще больше усложнила и без того тяжелое положение дивизии.
Наступила весна, дороги развезло и даже небольшие речки представляли серьезную преграду.
Гитлеровцы использовали каждую нашу остановку, чтобы навязать бой.
Лошади еле двигались от усталости и голода. Бросили все лишнее, и все равно обоз был огромный: подводы с ранеными растянулись в длинную ленту. Раненые требовали усиленной охраны. Немцы с каждым днем направляли против нас новые силы. Были случаи, когда автоматчики противника прорывались к растянувшемуся обозу. Ковпаковцы хорошо запомнили трагическую гибель в Карпатском рейде группы раненых, расстрелянных гитлеровцами, и делали все, чтобы обеспечить охрану раненых.
Бойцы еле шли; обувь развалилась и не могла защитить ноги от холодной весенней воды и грязи.
Разведчики оперативной группы, как и партизаны, действовали на пределе физических сил. От продолжительного пребывания в холодной воде и болотах у некоторых появился ревматизм.
После недолгого и беспокойного сна Володя Павлюченко, Ваня Сергиенко и Коля Турвиц старчески кряхтели, разминались. Дивизия шла почти не останавливаясь, торопилась выйти в зону наших боевых друзей — белорусских партизан.
Старые ковпаковцы старались поднять боевой дух партизан. Часто на ходу включали приемник, чтобы записать сводку Совинформбюро и потом прочесть ее партизанам.
Вот Иван Монжос ведет свою роту на боевое задание. Он устал, но старается идти бодро.
— Выше голову, — подал он команду, — шагать в ногу, давайте песню.
И сильным бархатным баритоном запевает. Его поддержали партизаны, рота пошла веселее.
Петр Брайко, командир 3-го полка, появился как из-под земли. Обращаясь ко мне, Брайко спросил:
— Ну, как мои орлы поют?
— Хорошо, — ответил я, — очень хорошо. Сейчас это так необходимо.
Подошел П. П. Вершигора с группой командиров. Брайко торжествовал, казалось, он на голову стал выше.
— У меня в полку все хорошо поют, — сказал он.
За последние дни мы заметили значительное оживление в линии гитлеровской обороны. Сообщенные ранее разведданные требовали корректив.
Три группы чекистов были направлены в разведку, установлены сроки выполнения задания, определено место встречи в деревне Шекоцк, расположенной между городом Янув и местечком Мотоль.
Около деревни Соха, что северо-восточнее Дрохичина, разведчики захватили связного, мотоциклиста лейтенанта Кетлинга. Он вез донесение в штаб армии. Из документов и показаний Кетлинга было установлено, что 24—25 марта под наблюдением представителей Ставки немцы проводят некоторую перегруппировку сил. Идет передислокация ранее размещенных гарнизонов. В Барановичах скрещиваются две крупные железнодорожные линии, которые расходятся на юго-восток в Лунинец и на юго-запад в Брест. Днепробугский канал, железная дорога Лунинец — Пинск — Янув — Кобрин, целая сеть озер и труднопроходимых болот составляли треугольник, очерченный на топографической карте как укрепленная линия обороны.