Вот только от резкого движения проломился наконец лед под ней самой - и теперь в резко выросшей полынье барахталась уже Зина, безуспешно пытаясь зацепиться за твердый край. Мгновенный шок от погружения в ледяную воду сковал сознание, все тело будто прошили ледяные иголки, ноги моментально свело судорогой, а пальцы рук отказывались сгибаться и соскальзывали. Резко потяжелевшая шуба превратилась в тяжелые путы, сковывающие движения и тянущие вниз.
“Вот и все, - мелькнуло в голове. - Как глупо”. Бабка Зинка, конечно, ничем не сможет ей помочь, хоть бы сама оклемалась после такого, а вызвать она никого, конечно, не успеет.
“Ну и ладно, - пальцы снова соскользнули, - может, так и лучше”.
А потом ей вдруг будто наяву пригрезился жалобный мяв. Котангенс! Как же он тогда?
Он не выживет без нее. Некому будет покупать ему особый корм, возить на процедуры... да вообще его, пожалуй, долго никто не найдет там, в запертом доме, и умирать он будет медленно и мучительно.
И Зина тогда со всей ясностью осознала: она не имеет права так поступить с Котангенсом. Просто потому что он ей - верит. Он сейчас там, дома. Ждет. И она не может его обмануть. Потому что так нельзя поступать с теми, кто нам верит. Потому что у него и для него больше нет никого.
Как она выбралась из той полыньи - она сама потом не смогла бы объяснить или хотя бы ясно вспомнить. Следующим четким воспоминанием было то, как она негнущимися деревянными руками ищет в своей сумке телефон, а рядом стонет бабка Зинка.
Первая внятная мысль была о том, что она не знает, как вызывать скорую с мобильного. А вторая - что скорую, наверное, и не надо, здесь она едет, случается, по часу.
Повезло - последним набранным номером был телефон коллеги, немолодого химика, который, охнув, тут же растолкал зятя и уже через пятнадцать минут загружал обеих мокрых окоченевших женщин в зятеву машину. Еще через десять минут они были в местной амбулатории.
Соседка оказалась на редкость крепкой старухой - уже пару недель спустя Зина видела ее все так же бодро семенящей по переулку и слышала, как та в очередной раз на всю улицу обсуждает и осуждает кого-то. Сама Зина тогда слегла с воспалением легких и общим обморожением - но от госпитализации отказалась, лечилась дома. Бабка Зинка регулярно отправляла к ней невестку - то с лекарствами, то с тарелкой горячего борща.
И все то время, пока Зина ходила в туалет по стенке и кашляла так, что казалось, скоро выплюнет легкие, Котангенс не отходил от нее. Он спал у нее на груди, щекотал лицо огромными усами, и первым, что она видела каждый раз, когда просыпалась, были оранжевые кошачьи глаза. “А ведь ты снова меня спас, рыжий”, - думала она тогда.
- Забудешь такое. и шо?
- А то, что, похоже, мы должны были умереть тогда. Ну, мне так кажется. Котангенс меня на мысль натолкнул. Мы должны были умереть одновременно, в той полынье, и здесь, в этом мире, вскоре родились девочки. которыми мы должны были стать. А мой кот - он был не слишком здоров, и без меня он тоже, наверное, не выжил бы. а может, он должен был погибнуть еще раньше, это случилось бы, если бы я его не нашла. И здесь вылупился детеныш дракона, которым должен был стать он. Вот только мы не умерли, и Котангенс тоже. И получились девочки. лишенные души. Они здесь росли, а мы, их души, продолжали жить те свои жизни. Мы оказались связаны каким -то образом, и второй раз снова умерли вместе - на этот раз действительно умерли. И наши души притянуло в те самые тела, что родились для них еще четырнадцать лет назад.
- Ой, наворотила... ну и шо это все значит?
- А значит это - как минимум то, что мы с тобой не занимали ничьи тела. Не умирали здесь никакие девочки, - эта мысль до сих пор мучила, и теперь Зина наконец смогла вздохнуть спокойно: она именно на своем месте, и можно действительно перевернуть страницу. - Это наши тела и есть, понимаешь? По праву наши. И жизнь - наша. Просто следующая. И мы на самом деле в этой жизни - сестры. Мы на самом деле дочери своих родителей, этих родителей, просто мы. припозднились. Зато у нас теперь есть бонус -
память прошлой жизни и все знания и опыт из нее.
- Ну и шо нам с ними делать теперь?
- Теперь? - Зина улыбнулась в темноту. - Я думаю. жить. А знания никогда не бывают лишними, это я тебе как педагог говорю. Все, что мы должны были узнать за эти годы здесь, мы быстро наверстаем. Зато у нас за плечами - не четырнадцать тепличных лет, а много больше. Да мы с тобой еще тут еще все вверх дном перевернем!
Глава седьмая. О сложностях размножения магов и воспитания драконов