Мы переглянулись с Галкой и вместе закричали:
— Мы хотим тебя отпустить в Москву!
Мама быстро спустилась вниз.
— Что это вам вздумалось? — спросила она.
— Ты же еще не все книги купила для своих студентов,— напомнила я ей.
— И папе давно не звонила,— сказала Галка.— Он, наверно, думает, уж не случилось ли тут с нами чего-нибудь плохого.
— Все это верно,— согласилась мама.— И книги мне надо поискать, и отцу вашему позвонить. Только ведь баба Ната сегодня в город едет, как же я вас одних оставлю?
— Так в Харькове же ты нас оставляешь одних,— затарахтела Галка.— И здесь, как поедешь в Жуковский за продуктами, так и застрянешь почти что до вечера.
Тут все рассмеялись, потому что мама и в самом деле если уж вырывалась из дома, то надолго.
— Алеша остается один с больным человеком и с Данилкой,— сказала я,— а он меня всего на два года старше. И потом у нас же здесь кругом люди живут.
— Рискни! — сказал дед Володя маме.
Мама повеселела. Она оставила нам деньги на молоко, перечислила, что мы должны за день съесть. Потом она надела свое любимое рябенькое платье, чмокнула нас и вместе со своими родителями пошла на станцию. Я посчитала, получилось, что вернутся они не раньше, чем через десять часов.
— Ого! — сказала Галка.— За десять часов до Москвы можно пешком дойти.
— Больно ты скорая, до Москвы от нас тридцать девять километров.
— Ну и что! Когда мы с дедом гуляем, мы идем три километра час, а идем мы не очень быстро.
— Тебя не переспоришь,— сказала я.— Давай-ка лучше завтракать. Вообще я сегодня в доме старшая, ты должна меня слушаться.
— Хорошо,— сразу согласилась Галка,— давай сегодня весь день играть в дочки-матери, ты будешь мама, а я дочка.
Мы позавтракали, вымыли посуду, подмели пол, даже подмели большой метлой из прутьев главную дорожку, которая бежала от наших дверей до самой калитки. Оставалось только сходить за молоком. Но тут Галка пропищала:
— Мама, заплети мне косички.— Она все время помнила, что мы играем в дочки-матери.
Я уже немножко умею штопать колготки, умею зашивать не очень большие дырки на платье, даже вышила маме к женскому дню длинный кармашек для расчески. А косы заплетать я еще не научилась, это очень трудно. Папа тоже не умеет заплетать кос. Зимой мама уехала в командировку принимать экзамены у студентов-заочников. И тут оказалось, что наш папа может сам и котлеты делать, и картошку жарить, а борщ у него даже получается вкуснее маминого. Но надо было еще каждое утро заплетать Галке косы...
В первый день папа долго мучил ее и в конце концов так причесал, что Галка вернулась из школы злая, заплаканная и сказала, что мальчишки ее дразнят Степкой-растрепкой. И папа вот что придумал. Он разлохматил толстую веревку, немножко расчесал ее и весь вечер учился на этой веревке заплетать косы. Но когда утром заплетал косы Галке, она все равно визжала на весь дом. И когда мама ее причесывает, Галка тоже все ойкает да пищит.
— Знаешь что, дочка,— сказала я Галке,— давай-ка я тебя подстригу.
— Понарошку? — спросила Галка, потому что мы же с ней играли в дочки-матери.
— Нет, по правде,— ответила я.— Ведь маме по пять раз в день приходится заплетать тебе косы, ну что ей, делать, что ли, больше нечего!
— Все равно нам от нее нагорит,— захныкала Галка.
— Да она даже рада будет, посмотришь. Я вот стриженая, так мама говорит, что она с моими волосами горя не знает. Неужели тебе не надоело ходить Степкой-растрепкой.
— Ладно, стриги,— согласилась Галка,— только, чтоб не больно.
Я хотела срезать косы пониже, чтоб потом быстрее их снова отрастить, если мама нас начнет ругать. Но одна коса срезалась выше, пришлось еще подрезать и другую, и опять получилось неровно, и опять я подравняла.
Галка побежала наверх посмотреть на себя в зеркало. Вернулась такая веселая и сказала, что ей очень нравится быть стриженой.
Мы второй раз поели, потом сбегали за молоком, потом к маленькой Оле поглядеть на ежиху с ежатами, и все равно до приезда наших оставался почти целый день. Было жарко, хорошо было бы побарахтаться в Безымянке, но мама не велела уходить далеко от дома. Галка сказала:
— Алеша обед сам готовит.
— Обед у нас есть, мама вчера большую кастрюлю щей наварила. Знаешь, как эти щи называются? Ленивые.
— Ле-ни-вые! —удивленно протянула Галка.
— Ну да. Понимаешь, каждый день лень варить щи, поэтому их варят сразу на два, даже на три дня. И называются они ленивыми.
—Тогда и котлеты и голубцы тоже бывают ленивые, мама их тоже на два дня делает. Она говорит, что голубцы на другой день даже вкуснее бывают...