— За что? — возмутился во время суда Корябеда. — Ведь он не попал в тебя. Хотя очень жаль.
— А если бы попал? — спросил подсудимый.
— Тогда ты был бы сам виноват. В два раза больше.
Когда Космонавту дали последнее слово, он объяснил обитателям, что дальше так жить нельзя. И если это будет продолжаться, и с планетой и с обитателями обязательно случится большая неприятность. Об этом стоит подумать…
Ему не дали договорить. Жадины, трусы, подлизы засвистали, заулюлюкали, закривлялись пуще прежнего. Их не волновала собственная судьба, когда была возможность порадоваться чужой беде.
«Ладно, — решил путешественник. — С вами все ясно. Нормального языка не понимаете. Придется говорить на вашем. Трудновато, но попробую. Только так и можно выбраться отсюда. А там что-нибудь придумаю…»
— Встать, я пришел! — возвестил Ябеда-Корябеда. — Я наябедничал себе. Обдумал все хорошенько и понял…
Зал затаил дыхание.
— …Пришелец виноват!
— Урррра! — взорвался восторженно зал.
Корябеда поднял руку, успокаивая:
— Виноват по всем пунктам, по которым обвиняется.
— А по которым не обвиняется? — спросили из зала.
— По ним пришелец виноват еще больше, — объявил Корябеда.
— Пррравильно… — одобрил зал.
— Считает он себя виноватым или не считает, — не имеет значения, — продолжал Корябеда. — Преступник будет наказан по всей строгости. Ты, пришелец, с приговором, конечно, не согласен? — ехидно спросил он.
— Наоборот, — серьезно ответил Космонавт. — Согласен со всем, что вы тут сказали. А с тем, чего не сказали, согласен еще больше. Я понимаю, иначе поступить вы не могли. Совесть не позволяет.
— Совесть? — переспросил Корябеда. — Не знаю, что это такое. Но то, что не позволяет, это точно.
— Конечно же, совесть не позволяет, — запели в зале. — Наша совесть о-очень строгая…
— Никакой жалости ко мне, — продолжал Космонавт. — Преступнику этакому.
— Гляди ты! — изумился Корябеда. — А я думал, ты возмущаться будешь.
— Вы плохо о себе думаете, ваше ябедничество! — воскликнул путешественник. — Ну как я могу не согласиться с вами? Я бы всю жизнь потом жалел об этом.
— Молодец! — похвалил растроганный Корябеда и утер набежавшую слезу.
— Какой прекрасный человек, этот преступник! — восхищенно запели подлизы. — Прямо одно удовольствие наказать такого.
— Твое последнее желание перед вынесением приговора, — великодушно позволил Корябеда.
— Разрешите напоследок немного… — путешественник замялся: слишком неприятно было произносить это слово, — наябедничать.
— Ишь ты! — обрадовался Корябеда. — Вот не ожидал. Ты не стесняйся, пришелец. Ябедничай. Сразу не получится — поможем. От души ябедничай. Только на кого?
— На Жадину Говядину, — сказал подсудимый. — Он по дороге сюда на всех наябедничал. Даже на вас. Кроме себя.
Говядина побледнел. Корябеда грозно уставился на него.
— Что же ты, голубчик? — ласково спросил он. От голоса Корябеды у всех в зале мурашки по спине забегали. — Или порядок забыл? Не на кого ябедничать — ябедничай на себя.
Перетрусивший Говядина затрясся.
— Ничего не было, — залепетал он. — А если и было, то все равно не было. Честное ябедное.
— Так мы тебе и поверили, — зловеще усмехнулся Корябеда. — До чего докатился: на себя жалко наябедничать! Как же нам всем жить после этого? Эх ты, жадина-говядина. Преступник ты. Преступник хуже и страшнее пришельца.
— Ваше ябедничество! — завопил Жадина Говядина. — Пощадите! Не виноват. Сейчас наябедничаю. Дайте минутку подумать.
— Раньше надо было думать, — презрительно отозвало Корябеда. — Уведите преступника.
— Ах, какой опасный преступник, этот Говядина! — запели подлизы.
— И как же мы проглядели его? — подхватили жадины.
— Стыд и позор нам! — возмущенно крикнули ябеды и подпевалы.
— Наказать его, наказать, на-ка-зать! — радовались, ликовали трусы, кривляки и все остальные.
Жадина Говядина пытался что-то возразить. Обещал исправиться, да куда там! Вокруг него завертелся хоровод. Говядину щипали, толкали, давали щелбаны. Все были рады выслужиться перед Корябедой.
Путешественник, воспользовавшись суматохой, пробрался к самому выходу. На него уже никто не обращал внимания: все были заняты Жадиной Говядиной.
И тут произошла невероятная, почти фантастическая вещь! Хотя, если подумать, не так уж это невероятно…
Зал бурлил, ходил ходуном… И вдруг ор и кутерьму перекрыл неожиданный треск.