Николай почти добрался до своего имущества, как вдруг на берег выбрался зеленый мелкий человечек в одной набедренной повязке.
Протянув длинную зеленую ручищу, абориген подцепил мешок из воды и вытащил на берег.
-Эй, ты! А ну положи на место! - рявкнул Николай.
Абориген оскалил здоровенные как у лошади зубы и обхватил мешок обеими лапами. Острый нос, уши как локаторы!
-Ну ладно, зеленая морда!
Николай стянул через голову перевязь с фламбергом, вытащил клинок из кожаного, промасленного чехла. Он отвлекся на секунду и за это время абориген исчез вместе с мешком.
Кровь ударила в голову парню. Его нагло обворовал какой-то уродливый коротышка!
С мокрого мешка текла вода и след на камнях вел за валуны.
Николай выставил меч впереди себя и пошел вперед, прислушиваясь. Только шум воды заглушал любые звуки.
За валунами открылась узкая расщелина и по ней шустро скакал по камням наверх абориген с кожаным мешком на спине.
-А ну, стой! Стой лягушка сраная….!
Услышав грозный вопль, коротышка на миг замер, а потом рванул наверх с удвоенной скоростью.
Матерясь без остановки, Николай карабкался по камням по расщелине как ему показалось-целый час.
Он оказался на выжженном солнцем лужке. Впереди стоял стеной необычный лес-бамбуковый!
Зеленый похититель мешка исчез в нем без следа.
Николай подошел к бамбуковым стеблям и почти сразу увидел тропу. Обернулся. Ущелье, из которого он выбрался отсюда походило на каньон, на другой стороне его, на сколько хватало глаз, простиралась равнина, окаймленная цепью гор. Скалы справа закрывали весь обзор. Налево же речной каньон тянулся до самого горизонта, разрезая равнину неровным шрамом. На равнине, Очень далеко виднелись группы черных точек-стада животных?
Варианта два: идти в бамбуковый лес или идти на равнину вдоль каньона.
Оба варианта Николаю не нравились. На равнинах, конечно, полно всяких быков или антилоп, а так же хищников. Львы, тигры, леопарды или еще какая нибудь зубастая и когтистая местная разновидность. В бамбуковом же лесу логово зеленых коротышек, один из которых утащил мешок. Вряд ли абориген живет один!
Самое главное-он не понимал, где оказался. Про долину за хребтом или про степи Федор ничего не говорил.
Впрочем, он мог и не знать, дальше долины миреков никуда за десять лет не выезжая.
"Припугну коротышек, отберу мешок и узнаю дорожку обратно, в долину миреков."
Тропа, рассчитанная на местных мелких человечков, активно сопротивлялась чужаку.
Между гибкими стеблями Николай порой пролезал, упираясь изо всех сил, как через толпу в супермаркете в день распродажи.
Поселок аборигенов он почуял издалека, словно приблизился к городской свалке.
Поляна в бамбуковом лесу показалась ему смесью помойки с жилищем бомжей.
Грязные, неказистые хижины, грязное тряпье на колах, кучи гниющих отбросов, пригорело что-то на костре и отчаянно дымилось. Никого.…Ни аборигенов, ни их живности.…Даже птичек не слышно. Должны же быть птички в бамбуковом лесу?
В центре поляны косо воткнуто что-то вроде деревянной лопаты.
На лопасти лопаты чего то вырезано-морда страшная или замысловатый узор-сразу не понять. Идти босиком в деревню не хотелось, не знаешь, на что наступишь…
-Эй! Есть тут кто?! Отдайте мой мешок иначе все пожгу и порублю! Ну, а ну вылезай!
Тишина в ответ.
Николай матюгнулся и осторожно побрел к дымящемуся костру. Подобрал по дороге на вид сухую палку сунул в угли и начал раздувать пламя. Тошнотворного вида обугленная хвостатая тварь, насаженная на побег бамбука, весело скалила мелкие острые зубы.
"Вот чего они едят на завтрак! После этого мои мокасины сойдут за деликатес!"
Палка нехотя разгорелась.
Николай про шлепал босиком по грязной скользкой жиже и протянул факел под крышу ближайшей хижине.
-Все, терпенье мое лопнуло! Давай мешок, иначе подожгу!
-Нет! Нет! Большой человек! Бери мешок, не жги наш дом!
Из хижины появилась зеленая лапа с мешком.
Николай забрал мешок, бросил факел в лужу и отошел на сухое место.
Шнурок развязан, еды нет. Только мокасины и запасная одежда. Даже железная фляга с самогоном пропала.
-Эй, так не пойдет! Отдай флягу- иначе за себя не отвечаю!
Крикливая быстрая скороговорка, звуки затрещин. Из-под линялой шкуры, закрывающей вход в хижину, появился давешний абориген и, опустив большие, лопуховые уши , побрел к Николаю. На зеленой морде свежие царапины, в желтых глазках вселенская печаль, в руках, прижатая к груди, фляга.