Актер. Затем настает черед польских трудовых эмигрантов. ЯН из Жирардова, кандидат наук, лепит и разрисовывает комки земли, он еще в Польше был мастер на все руки. МАРИЯ из Лодзи, ткачиха, попавшая под сокращение, активно ему помогает, вплетая в комки земли имитации дождевых червей, искуственные личинки жуков и корешки, искусно сплетенные на основе настоящих корешков. Закончив эту, она спешит на свою вторую работу — по вечерам она вырезает зубчики и рисует маленькие жилки на листьях, ничего удивительного, у нее всегда были художественные способности, она закончила факультет графики в Академии художеств. Она складывает центик к центику. Таким трудом заработанные деньги позволят ей купить обратный билет в Польшу + аэропортовый сбор. А в это время политические узники в России протирают воздух от выхлопных газов, а дети в Узбекистане собирают самые красивые солнечные лучи…
Ведущая. А потом трах-бах, фокус-покус, вино в тару, по коробкам, по ящикам, в грузовики, по пути группка не шибко красивых женщин из БОЛГАРИИ закинет на трассе в свои бадейки несколько иностранных гондонов, хотя не факт, еще кассирша из Теско, которая разобьет одну бутылку и, чтобы возместить ущерб, возьмет кредит без поручителей, жирантов, согласия супруга и, будучи не в состоянии его выплатить, повесится на ремешке от сумочки, фоторепортаж о совершении этого отчаянного поступка будет напечатан в «СУПЕРЭКСПРЕССЕ»; то, каким образом ушлым фотографам удалось запечатлеть сам момент самоубийства, навсегда останется за рамками интересов взбудораженных трагедией читателей, и еще больше утвердит их в мысли не выходить на улицу после 16:30.
Ни оттуда, ни отсюда, возвращаясь не то из подвала, не то из туалета, появляются Галина и Божена и быстро занимают свои предыдущие места: Божена в кресле с руками, сложенными на животе, Галина с Суперэкспрессом у плиты.
Галина (читая Суперэкспресс). «Повесилась на ремешке от сумочки! А до этого ее убили, изнасиловали, завернули в ковер и заплели косички из его бахромы, никакой жалости!»
Божена. Да ты что??
Галина. Вот фотографии! Еще ей отрезали голову и играли ей в футбол ее ногами! Я из дома после 16:30 ни ногой, раз так опасно, хотя я, в принципе, с работы ухожу только после 23.00.
Божена. Я тоже не выхожу из дома ни после 16:30, ни в другое время, я же жирная как свинья, и не буду расхаживать перед другими по их полю зрения, это их поле зрения, и у них есть право блевать по гораздо более достойным причинам.
Галина и Божена быстро выходят или исчезают со сцены менее очевидным образом. Кресла снова занимают Актер и Ведущая. Замена очень быстрая. Актер присаживается к столику. С истинным удовольствием он массирует бутылки, ласкает этикетки. Вытирает бокалы, разглядывая их на свет, наливает вино.
Актер. Вот видите сами, это невероятно дорогое вино стоит своих денег, а ваша моча сегодня даст прикурить моче других людей в Висле. Попробуйте. И как?
Ведущая (пробуя, нюхая, чмокая, вращает вино в бокале). Ммм… Ничего так. Красивый бокал.
Актер. Вот-вот. Это я выпил. A вот моя коллекция пробок. Это я выпил. Это я выпил. Это выпил. Это выпил. Я выпил. Я ВЫПИЛ! Я. Это тоже я. И это я. А это не я, это моя жена выдула на радостях, когда поняла, что ей стала.
Ведущая. Ну так будьте уверены, что когда опять придет Вторая мировая, ваши пробки реально дадут прикурить огня во время пожара.
В двери стоит Маленькая металлическая девочка, благодарно качая своими косичками.
Девочка. Тук-тук!
Ведущая. Кто там?
Девочка. Это опять я, Вторая мировая, я привела с собой огонь. Это мы — языки пламени. Это вы все один выпили? Какие классные пробочки, можно их полизать?
Актер. Само собой. Вы меня не удивили, я сам это иногда делаю.
Ведущая. В обществе проблемы. Ваш герой живет в неблагополучной семье, его отец пьет… Спасибо за интервью. Желаю вам больших успехов. До свидания.
По квартире компульсивным шагом, не в состоянии найти себе место, ходит Эдита, элегантная, заплаканная, с сумочкой, компульсивно куря тонкие сигареты и держа в руке бесформенный комочек влажных кружевных трусиков. Галина идет выносить мусор, Божена прячется, как коммандос, за мусорным контейнером.
Эдита. Боже, как я плакала на этом фильме, как я расстроилась! Трусы насквозь мокрые от выделений, наверное, надо их выбросить и купить новые, эти и так уже немодные! Как это было печально, как жестоко, я столько жалуюсь на свои проблемы, комплексы, что у меня грудь маленькая, как носки, а сейчас я чувствую, как я благодарна Богу за то, что другим еще хуже, а жизнь все-таки такая правдивая! У меня и сейчас стоит образ перед глазами, как мать подмывается в тазике, а ее отец-шахтер пьет из шланга тормозную жидкость прямо из бутыли и рыгает на ковер. Больше я боялась только на «Фредди Крюгере» и на американских горках, мы же махровые эгоисты, мы же могли и не родиться нами, никто же нам этого на сто процентов не гарантировал.