— Пойдем пить чай.
Опустив пернатую подругу на стол, я налил чаю и присел рядом. Петька забежала по моей руке на плечо и начала тыкать клювиком в мою щеку. Попив теплого, сладкого чаю, она залетела в клетку и присела на жердочке. «Всё обойдется», — проговорил я.
Когда домашнее хозяйство было накормлено, я поискал на дворе кота. Арчи не отзывался.
Зайдя в дом, снял верхнюю одежду и пошел будить дочь.
— Папочка, доброе утро! А где Петюня?
— Она сидит на жердочке у себя в домике.
— А мамочке где?
— Я отвез ее в больницу.
Раздался телефонный звонок.
— Здравствуйте! Вы Варлаам Иосифович…
— Да! Что-то случилось? — сердце сжалось.
— Поздравляем вас с рождением сына! У вас мальчик: вес три четыреста, рост пятьдесят один сантиметр. Поздравляем!
— Спасибо!
— До свидания!
На той стороне отключились.
— Ксюшенька! У тебя родился братик…
— Ура-а-а-а! Папочка, когда мы поедем к мамочке?
— Сейчас умываешься, одеваешься, наводишь в своей комнате порядок и завтракать. Потом позвоним бабушкам и дедушкам, а там все вместе и поедем.
— Ура-а-а-а-а!
Я вошел в столовую. Повернувшись к клетке, увидел на ее дне лежащего попугая. Взял птичку. По моей руке, словно током, прошел холодок. Тельце окоченело.
«Значит, ты со мной попрощалась. А я и не понял. Эх, Петюня, Петюня!», — из глаз вышли слезы.
— Папочка! Папочка! Давай завтракать.
Я зажал в ладошке маленькое тельце и перевел руку за спину.
— Папка, у тебя слезки. А где Петя?
— Ой! Точно, а где она? Может, вылетела к тебе в комнату? Давай за стол, надо завтракать и к маме ехать. Потом найдем птичку.
Проходя мимо печки, я приоткрыл дверцу, положил трупик птицы на угли: «Прощай, Петюнька!».
Ксюшенька девочка умная и взрослая. Она переживала исчезновение пернатой подружки.
— Папочка, я тебя очень сильно люблю. И мамочку сильно люблю. Ты, когда с дровами домой заходил, наверное, не закрыл дверь, вот Петя и вылетела, а на улице мороз… Жалко ее, — и тихо заплакала.
Длинный вечер
— Варлаам, ну, как ребёнок, — Сонечка накрывает на стол, — пойди, переоденься, умойся…
— Минуточку посижу… прям сил нет…
— Давай! Не ленись…
— Да-а-а! Хватит причитать… Прямо, как бабка старая, — ну, не сдержался…, осёкся и покосился на детские комнаты. Вроде пронесло. Но…
— Что? «Чужой» пришёл? — жена подбоченилась и сверкнула глазами…
— Всё!
— Что «Всё»?
— Будет, — постарался смягчить ситуацию, — сейчас пойду, переоденусь и…
— Чего с темы соскочил. Вот уж на вилах. «Гавкнул» и в кусты…
— Сонь! Не заводись, не надо…
— Что не надо?
Я стукнул ладошкой по столу и, подскочив, пошёл на веранду.
— Пап, ты куда, — Ксюша вышла из своей комнаты.
— Прогуляюсь…, пойду…
— Иди, иди… а то включил тут «директора»…, — Соня не унималась, — и «Чужого» прогуляй, пусть проветрится…
Я надел шапку, накинул куртку и вышел во двор.
Осенью сыграли свадьбу молодых родственников. Родители подарили новобрачным земельный участок, где мы всем скопом строим дом. Всю неделю на работе, а выходные на «шабашке». Порядок, есть порядок. Когда-то и нам родные и близкие помогали строиться. Сейчас и наш черёд. Обязательно раз в год строим кому-нибудь новое или ремонтируем старое.
На сегодня вывели стены, поставили окна и двери, возвели крышу… Если бы не дожди, давно накрыли бы её и приступили к внутренней отделке и фасаду. Устаешь больше не от работы, а от нервотрепки.
Ноябрь. Темнеет рано. Не заметил, как вышел за ворота, иду по улице. Редкие прохожие здороваются, я им отвечаю. Дошел до парка, свернул на аллею. Фонари освещают брусчатку. Дует ветерок. Сухая листва путается под ногами. Выйдя на пересечение тропинок, боковым зрением ловлю две тени справа. Всмотрелся. Чудеса! Людей нет, а эти стоят. Нет-нет, моя на месте. А эти откуда?
— Что за чертовщина? — проговорил вслух.
— Никакой чертовщины и не надо его поминать… ещё припрётся…
— Кто здесь? — у меня в ушах зашумело, стук сердца в голове отдаётся.
— Слепенький стал? Не видишь? — моя тень отошла от своего законного места и встала рядом с теми двумя.
— Мать перемать, одна нога в колодец, вторая на асфальт… Что это?
— Присядь. Перетереть надо! — это моя «чернявая»… мне…