— Не подлизывайся! — жена скрывается в доме.
— Принцесса, я грязный…
Девочка смешно наклоняется и подставляет щёчку для поцелуя.
— Чего мама ругается? — беру рожковый ключ и пропадаю под машиной.
— Я сказала плохое слово.
— Ксюша, мы же с тобой уже разговаривали. Ты мне обещала не повторять за взрослыми плохие слова.
— Я сказала «попа» разве это плохое слово?! — произносит с удивлением в голосе и рассуждает, — У всех дядь и тёть есть попа. У всех детей есть, у куколок тоже… Папочка, правильно?
— Угу! — с усилием затягиваю гайку.
— Так ты папе рассказала, почему на тебя жаловалась Серафима Рихардовна? — на улицу выходит, уже успевшая переодеться, супруга.
— Да, мамочка!
— И что сказал папа?
— Поругал меня.
— Иди, переодевайся. Будешь мне помогать.
Дочка убегает в дом. Соня присаживается у моих ног.
— Представляешь, она сегодня мальчика в группе послала…
— Послала? Прямо по адресу?
— Нет! Таких слов я от неё не слышала, а вот туда, что ниже спины — Да!
— Сонь, надо бы разобраться. Может, мальчик её обидел? Я завтра пойду её забирать и узнаю у воспитательницы. А с твоим папой надо поговорить, чтобы при ребёнке не выражался.
— Пап, мам, а мы вчера с Абрамычем ангицкие слова учили новые, — радостная на улице появилась малышка.
— Ну-ка, ну-ка, — смеюсь под «Жигулями».
— «Вилкус»! Знаешь, что это? — и, не дожидаясь ответа, выдаёт, — Папа, это вилка! А «лопатиус»? Ха! Это, мамочка, лопата. Вот!
— Да-а-а-а, — протянула Соня, — надо поговорить с дедушкой.
— А ещё мы с ним выучили целое предложение. Слушай: «Бери лопатиус и кидай говнятиус!».
Я, подскочив, ударился лбом о кардан.
— Соня, звони тестю! У-у-у-у-у-у…
— Папочка, тебе больно?
— Нет, Солнышко!
К концу рабочего дня пошёл моросящий летний дождик. В детстве мы такой называли «слепой», так как тучки в стороне, а солнышко светит, и капельки, падающие на землю, испаряются, поднимаясь маленькими облачками к небу.
— Ирина Васильевна, здравствуйте! А где Серафима Рихардовна? — заглядываю в группу.
— Ой! Как хорошо! Папа пришёл. Здравствуйте! Она сегодня была в первую смену. Ксения, за тобой пришли, убирай игрушки и выходи в раздевалку. Дети, я на две минуточки выйду, соблюдайте порядок!
Можно сказать, вытолкнув меня в раздевалку, Ирина Васильевна продолжила:
— Ваша дочь говорит много странных слов. Пусть это слова паразиты, но они грубы, и ребёнок не должен их говорить…
— Но…
— Не перебивайте! Вот! Я записала то, что она сегодня говорила, играя с детьми на улице. Так! — воспитательница развернула тетрадку. — Полюбуйтесь! Как вам это понравится «тудыть её в качель», «мать перемать», «ёсики-колёсики»… Как вам это нравится?
— Безобразие! Я её сегодня поставлю в угол, — из группы вышла Ксюша.
— Папочка, я больше не буду! Мы играли в семью и…
— Нельзя повторять эти слова, мы же с тобой говорили, — стараюсь быть строгим при Ирине Васильевне.
— Вчера мальчика Дениску, простите, отправила туда…
— Куда? — всматриваюсь в глаза педагога.
— Туда, — голова воспитательницы наклонилась, глазами она указала себе на спину.
— Безобразие! — я всплеснул руками. — А что мальчик сделал?
— Он толкнул Ксению, — как-то виновато взглянула на меня Ирина Васильевна. — Серафима Рихардовна вчера составила воспитательную беседу с Денисом и его мамой. Он даже плакал! — добавила многозначительно.
— Ай-яй-яй! — я посмотрел на дочь, которая, не выражая никаких эмоций, переодевалась у своего шкафчика.
«Странно! Хоть бы всплакнула, помогла папе в разговоре», — изумился я про себя.
— Но и это не всё, — загадочно помахала перед моим носом тетрадкой работница детского сада. — Я это произносить не буду из этических соображений. Прочитайте сами!
Заглянув на предъявленную страничку, я ахнул и почесал затылок:
— Да-а-а-а… Просто так сказала?
— Нет! Она прокричала это, когда на землю упал её мобильный телефон… Ксения, где ты слышала эти нехорошие слова?
— Абрамыч так сказал, когда бабушка уронила ему на ножку кастрюльку, — выдохнула, уже готовая идти домой, дочь.
— Так чего же ты слушаешь дедушку? — возмутился я.
— Папочка, он так быстро говорит нехорошие слова, что я не успеваю закрывать ушки, — принцесса приложила ладошки к голове.
Купель
Лето в самом разгаре. Еще стрелки не показали десяти часов утра, а ртутный столбик на градуснике застыл в районе плюс тридцати четырех.