Я хочу быть вашей возлюбленной, — сказала она уверенным голосом. Даниил онемел от неожиданности. Глядя в его сиреневые глаза, Вирджиния продолжила:
— Не женой, а именно возлюбленной: мне не нравится скучная семейная жизнь. В случае вашего согласия я немедленно бросаю семейство Гуарини и сегодня же заселяю вас в вашу собственную квартиру в любом самом престижном районе Нью — Йорка. Завтра я начинаю работать над созданием конкурентоспособной фотогалереи с солидным доходом и популярностью. Разумеется, выставки вашего творчества будут частыми, а договоры на рекламные работы и фотосессии известных людей станут обыденностью. В течение года ваш доход вырастет настолько, что вы сможете купить себе все, что может позволить себе очень обеспеченный человек.
Доход от галереи будет полностью вашим, я столько заработала денег, что мне не потратить их за одну жизнь. Но я не хочу просто материально поддержать вас, потому что тогда вы будете мне неинтересен. Я хочу наблюдать за развитием художника и любить художника, а не оплачивать физическое тело, пусть даже и очень соблазнительное и красивое.
Думаю, не надо объяснять, что после многолетней руководящей работы в серьезной компании, создание фотогалереи для меня просто детские игрушки. Вы спросите, почему я не боюсь, что вы меня бросите после того, как встанете на ноги? Потому что в вашей натуре нет той предпринимательской жилки, которая создала Америку. Как только потеряете меня, так сразу и покатитесь на дно, на котором сейчас находитесь.
Даниил в ужасе смотрел на ее пористый нос, замазанный тональным кремом, и блестевший под светом одной из круглых люстр, освещавших барную стойку сверху. Кровь прилила к голове, и в ушах зазвенело от волнения. Он облизнул пересохшие губы. Повернув голову вправо, Даниил увидел, что сидевшая на соседнем стуле очень симпатичная девчонка, лет 22 — х, во все глаза смотрит на них. Ясно было, что она подслушала разговор и не собиралась уходить, пока не услышит ответ Даниила.
Демон — искуситель в лице Вирджинии впился своими красноватыми глазами в его лицо. Даниилу стало страшно, ему показалось, что если он сейчас согласится, то ему придется подписать кровью договор о продаже души с сухопарым дьяволом, у которого вместо дорогих туфель козлиные копыта. Он посмотрел на дьявольскую ухмылку жестких губ мисс Грин, потом на ее провалившуюся грудь, похожую на выжженную сатанинским огнем пустыню. Он прямо посмотрел ей в глаза сиреневым взглядом.
— Молодость и красота уйдут, как у меня, — шепнул дьявол — Вирджиния, а деньги останутся. — Подумай о матери, сможешь ли ты содержать ее, когда она будет больной от старости?
Сама того не зная, мисс Грин больно царапнула когтями по сердцу Даниила, упомянув о матери, которую он любил больше себя.
— Ну, — сказал дьявол и дыхнул в лицо Даниилу парами дорогого вина, обдав кожу горячим пламенем изо рта. — Да или нет. Ответ. Быстро, Даниил!
Так как оригинальное художественное воображение Даниила нарисовало ему картину беседы с сатаной, он почувствовал даже запах серы. Он посмотрел дьяволу в красные глаза и твердо ответил:
— Да, моя любовь. Да — да — да. Я твой, моя прекрасная Вирджиния. Только помни, дьявол, я не потерплю менеджмента женщины над собой в личных отношениях. Ты должна будешь выполнять любое мое желание, мой малейший каприз. За это обещаю не изменять тебе ни с кем.
— Условия приняты, милый, — по — деловому спокойно ответила мисс Грин.
Договор о продаже души был подписан. Кровь подсыхала на росчерке его имени.
Девчонка, сидевшая рядом, громко охнула и, неловко опрокинув стакан, разлила коктейль на прилавок. Алкоголь лился ей на колени, но она этого не замечала, а безотрывно, в растерянности смотрела на «некрасивую и старую» мисс Грин. Та, в свою очередь, бросила на нее взгляд участника боев без правил по версии UFC, взявшего победу техническим нокаутом.
После разговора с Даниилом Вирджиния решила со свойственной ей настойчивостью и целеустремленностью добиться симпатии Даниила. Начала она с обхода пластических хирургов, понимая, что лицо должно выглядеть молодо. Побеседовав с большим количеством врачей, она начала бояться предстоящей боли. Ее пугало, когда на консультации ей разрисовывали лицо, обозначая предполагаемые линии разрезов кожи, а также показывали места для омолаживающих уколов. Вирджиния не могла побороть в себе страх. Она предполагала, что когда действие обезболивающего будет проходить, она не сможет терпеть боль до воздействия следующей таблетки.