ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГЛАВА ВТОРАЯ
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ГЛАВА ПЯТАЯ
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Шарль Эксбрайя
У НЕЁ БЫЛА СЛИШКОМ ХОРОШАЯ ПАМЯТЬ
Перевод с французского О. С. Сапожниковой
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Джордж-Герберт Морган — для своих коллег «Толстяк» Морган — всякий день благодарил Бога за то, что начал толстеть только к тридцати годам, когда он уже был инспектором Скотланд-Ярда и пользовался у своего начальства такой хорошей репутацией, что не рисковал быть уволенным в запас по причине физического недостатка. Когда его товарищи по выпуску встречались с ним в узком коридоре старого здания и прижимались к стене, чтобы пропустить, они с неуверенностью вспоминали стройного молодого силача, который около четверти века назад в форме простого полицейского совершал ночные обходы опасных кварталов. Позднее — помощник в криминальном отделе, элегантность которого производила впечатление на вышестоящие чины. Вспоминали его выдержку, когда он был направлен в комиссию по подбору кадров при Центральной службе и, наконец, радость, когда его признали достойным для поступления в Высшую школу сыщиков, которую он закончил в числе первых и сказал друзьям, что осуществил мечту своей жизни, став сотрудником Ярда.
Джордж-Герберт начал толстеть с того дня, когда открыл для себя Францию. К несчастью для его индивидуального эстетического восприятия мира, в то время, когда он знакомился с французскими пейзажами, он познавал и французскую кухню. Он полюбил ее с первого взгляда и вскоре больше интересовался особыми блюдами той или иной местности, чем туристическими маршрутами. Он стал одним из англичан, наиболее подкованных в искусстве хорошо покушать, и дошел даже до того, что разделял презрение французов к основе британского величия — чаю, которому, как еретик, предпочитал на файв-о-клок бокал божоле с кусочком швейцарского сыра. Будучи в переписке со многими шеф-поварами, блюда которых он опробовал, Джордж-Герберт испытывал глубокое наслаждение, приготавливая сам, в своей холостяцкой квартирке, блюда, рецепты которых он получал от друзей с другого берега Ла-Манша; их очень забавлял этот англичанин, так не похожий на других.
В сорок пять лет Джордж-Герберт весил сто тридцать фунтов, довольно пропорционально распределенных на одном метре семидесяти сантиметрах его роста, что делало его похожим на безмятежного Будду, неторопливым шагом продвигающегося по самым неблагонадежным кварталам Вест-Энда и Ист-Энда. Бродяги и проходимцы быстро запомнили его фигуру и насмешливо прозвали «Толстяк» еще раньше, чем инспекторы Ярда. Внушительный вес мешал ему, в буквальном смысле, бегать за дичью, на которую он охотился. Джордж-Герберт, как предводитель собачьей своры, посылал своих ищеек на обширные облавы, и они, под улюлюканье, доставляли ему добычу точно в предусмотренное место, где можно было ее брать. Начальник полиции считал инспектора Моргана одним из лучших в криминальном отделе и доверял ему; его не смущали не всегда ортодоксальные методы Моргана. Последний утверждал, что тонкость умозаключений, недостающую его коллегам, более склонным к действиям, чем к размышлениям, он черпал во французских винах.
Парадоксальным было то (а человеческой натуре так свойственны парадоксы!), что в качестве помощника Толстяк Морган выбрал себе сержанта-детектива Кларенса Брэдфорда, вызывающая элегантность которого была известна в Ярде так же, как габариты Моргана. К великому сожалению своего шефа, Кларенс больше тяготел к прекрасному полу, чем к застольям, а многочисленные «помолвки» снискали ему репутацию Дон Жуана. Не проходило и месяца, как какая-нибудь покинутая «невеста», вся в слезах, не приходила жаловаться, и Толстяк Морган, который вынужден был выслушивать плаксивые жалобы и утешать, к их великому негодованию, давал такой совет: чтобы забыть разочарование в любви, купите французскую поваренную книгу хотя бы в тех целях, чтобы понять, что знаменитый пудинг на жиру от говяжьих почек — блюдо дикарей. Результат таких бесед был всегда одним и тем же: уязвленные в своих патриотических убеждениях, девушки покидали Ярд с большим презрением к Джорджу-Герберту, чем к своему соблазнителю.
Женщины совершенно отсутствовали в жизни Джорджа-Герберта, но никто не знал, чем было вызвано его женоненавистничество, темпераментом или обязательством. Ухаживать за кем-нибудь, когда объем талии больше метра тридцати сантиметров,— рискованное дело. Однако иногда он хотел бы иметь спутницу жизни, с которой можно было бы проводить нежные вечера, рассказывать ей о своих расследованиях, делить заботы. Но от жены офицера Скотланд-Ярда требовалось полное самоотречение, на которое были способны немногие женщины, кроме того, где найти англичанку, свободную от шовинистических воззрений и способную понять, что кофе, который потребляют в Лондоне, представляет собой один из непростительных пороков Великобритании, а чрезмерное употребление Уорчестерского соуса — ужасающее свидетельство бездарности британской кухни?
Кларенс Брэдфорд был хорошим парнем и горел желанием создать семейный очаг; его несчастье состояло в том, что он постоянно встречал «единственных в своей жизни» женщин. Судьба ожесточилась против его супружеских планов, и едва он находил блондинку, которая казалась ему идеальной матерью его будущих детей, как встречал брюнетку, одно появление которой рассеивало всю его уверенность. Тогда он совершенно честно прощался с блондинкой и клялся брюнетке, что она та, о которой он мечтал всю жизнь, и это продолжалось до тех пор, пока рыжеволосая или другая блондинка не встречались на пути этого слишком чувствительного полицейского. Толстяк Морган и Кларенс Брэдфорд составляли пару, которая зарекомендовала себя с самой лучшей стороны.
***
В этот весенний вечер Джордж-Герберт поздно засиделся в своем кабинете. Он видел и слышал, как ушли все его коллеги, а Кларенс уже час тому назад пошел на свидание со своей последней возлюбленной, с которой он собирался пообедать в китайском ресторане на Шафтсберл авеню. Морган любил остаться один, в тишине. Покончив с бумагами, над которыми он просидел весь день, он выпрямился, набил трубку, закурил; потом, перед тем, как уйти, подошел к окну посмотреть на туман, покрывавший легким саваном Темзу и слегка рассеивающийся у Вестминстерского моста.
Мисс Крокет — его хозяйка уже около пятнадцати лет — поджидала Джорджа-Герберта, чтобы передать ему почту. У него тотчас же потеплело на сердце, потому что среди конвертов, которые он держал в руках, он сразу заметил один, из Франции. Без сомнения, кто-нибудь из друзей-кулинаров прислал ему новый рецепт, который он испробует в ближайшее же воскресенье, если это не будет слишком сложно. Будучи человеком, умеющим сдерживать нетерпение, Морган запер дверь своей квартиры, снял шляпу и плащ, устроился в кресле, закурил трубку и лишь тогда распечатал письмо со штемпелем Луаре. Оно было от мадам Марсель Лябасе, из отеля в Ножан-сюр-Вернисон, где он останавливался и где ему был оказан чудесный прием. Эта добрая дама, настоящий синий чулок, советовала ему попробовать телячьи почки по-вернисонски, рецепт этого блюда она посылала ему в знак сердечной привязанности.
Закончив читать письмо, сотрудник Скотланд-Ярда заранее смаковал свой будущий домашний ленч. Он хотел сразу же ответить любезной мадам Лябасе, но у него явилось желание сначала удивить своего друга Лонгхинса, поэтому он отложил письмо на более позднее время, наспех надел пальто, уже на лестнице нахлобучил шляпу и направился к Сохо, где у Джона Лонгхинса было кафе с вывеской «Еловая шишка».
Офицер из Ярда любил Сохо с его шумной жизнью, но особенно он нежно относился к «Еловой шишке», потому что ее хозяин Джон Лонгхинс долго жил во Франции и высоко ценил французскую кухню. В погребе у него всегда были сухие и крепкие вина, а также аперитивы высокого качества, которые он держал для особых ценителей, при условии, чтобы они являлись и его друзьями. Каждый вечер за исключением четверга, когда начальник полиции устраивал совещание, Джордж-Герберт два-три часа проводил у Джона Лонгхинса. Они играли в бридж со Стефеном Морисом — железнодорожником на пенсии, Джеком Ларсоном — младшим в компании, который работал в агентстве «Темас Кук и сын», и Вильямом Хелли — бухгалтером у оптового торговца зерном. Моргану было жаль, что эти добрые вечера скоро кончатся, потому что Ларсон был помолвлен и ждал повышения, чтобы жениться на Маргарет, которая в настоящее время работала кассиршей в одном из кинотеатров Сохо, а Вильям Хелли будет вынужден сидеть дома, пока его жена Амелия не вернется из санатория, в котором она лечилась уже два года. В конце концов Морис и Лонгхинс никуда не денутся, и они во что бы то ни стало найдут четвертого, чтобы составить хорошую партию!