На глазах следователя представительный мужчина интеллигентного облика превратился в старика с потухшими глазами и болезненно скривившимся лицом.
После этого он перестал отрицать…
ТРИ ВСТРЕЧИ
Милицейская повседневность заполнена вовсе не одними только уголовными происшествиями. Куда больше конфликтных ситуаций. Тут и несчастные случаи, и горькие разочарования, и многое другое. Все это, казалось бы, не входит в компетенцию милиции. Однако со своими бедами люди чаще всего обращаются именно к нам. И только в редких случаях работники милиции отклоняют такие обращения. Но и тогда человеку объясняют, почему милиция не вправе вмешаться в его дело, и советуют говорить с теми, кто действительно может в этом случае помочь.
За время службы мне пришлось выслушивать сотни посетителей, выезжать на места бесчисленных происшествий. Из этого множества три случая сохранились в памяти ярче всех остальных.
Ночное дежурство проходило сравнительно спокойно. Вызовы кончились, часы показывали уже за полночь. Можно было и отдохнуть. Я стал читать книгу, но тут дверь открылась и в комнату вошла пожилая женщина. По облику посетительницы сразу можно было сказать, что пришла она не с добрыми вестями.
Назвав себя, женщина принялась рыться в сумочке в поисках документа. Однако я сказал ей, что предъявлять паспорт нет необходимости: я знал ее по афишам камерных концертов. Женщина была бледна, и руки ее дрожали так, что поданную мною воду она почти всю расплескала. Немного придя в себя, она заговорила; при этом меня не оставляло впечатление, что меня она вовсе и не замечает и говорит сама с собой:
— Он убит, несомненно, убит… Бандиты убили, а милиция сидит и почитывает книжки. Негодяи…
После этого ей стало настолько плохо, что пришлось вызвать «Скорую помощь». Лишь когда посетительница заговорила снова, я смог наконец понять, что исчез ее сын. Ночь, а его все нет, хотя всегда он приходит домой вовремя. Значит, случилась беда. Никакой другой причины она не могла найти.
У женщины оказалась с собой фотография сына, парня лет двадцати, кудрявого, с бородой. Борода, по словам матери, была рыжеватой; при ходьбе юноша заметно прихрамывал.
Женщину отвезли домой, объявили розыск пропавшего. Я сел в патрульную машину; объездили все закоулки, но безрезультатно. А утром женщина позвонила, чтобы отозвать свое заявление: сын только что вернулся домой. Наверное, ей было неудобно за напрасное, как она сказала, беспокойство, и положила трубку не сразу. Я не удержался, и то, что она рассказывала, записал для памяти.
«— Все-таки пойдешь? — спросила мать, и в голосе ее слышалась горечь.
— Надо пойти. Отец, как-никак. И пятьдесят лет исполняется только однажды.
— Разве тебя там ждут? У него другая семья. Все будут для тебя чужими…
— Я к отцу иду, а не к чужим, как ты не понимаешь? Да все будет хорошо, не волнуйся. Куплю подарок, ребятишкам — что-нибудь сладкое… Оттуда позвоню, чтобы не беспокоилась».
Больше мать не возражала. Хоть беспокойство и не оставляло ее, запретить сыну пойти к отцу на день рождения она не могла. Может быть, она и не волновалась бы так, если не огорчавшая ее мысль, что сын шел непрошеным.
Ритварс ушел. Глядя в окно, мать смахнула слезы и еще долго не отходила от окна.
…Несчастья преследовали Ритварса с самого детства. Сперва полиомиелит, после которого он остался хромым. Вскоре после этого у мальчика начались эпилептические припадки и невыносимые головные боли. Отец в то время работал в газете, и болезни сына мешали его творчеству. Он начал пить, оставил семью, потом женился вторично и с тех пор сюда заглядывал лишь изредка. Но Ритварс всегда радовался его приходу. Для него отец оставался родным и близким. Подрастая, мальчик даже в разговоре стал пользоваться теми же выражениями, что и отец.
Вскоре отец перестал приходить совсем: новая семья возражала. И все же, когда Ритварс получал паспорт, выбрал его фамилию.
…Ритварс бегал по этажам универмага. Везде были очереди; он завернул в писчебумажный отдел и купил красивый комплект авторучек. Чем не подарок для журналиста? На первом этаже, в гастрономе, в продаже были апельсины. Для ребятишек ничего лучшего не придумаешь. Он простоял почти час, но, когда перед ним оставались каких-нибудь два человека, продавщица объявила, что апельсины кончились. Люди разбрелись, а Ритварс все стоял как пригвожденный. Ноги не хотели повиноваться, и сама собой вырвалась просьба: