Их накормили, познакомили с руководителем отдела, в котором они теперь будут работать, и пояснили, что никаких контактов с внешним миром они пока поддерживать не будут, тем более, что там они никому и не нужны – все трое были безработными, родня их находилась далеко, и сразу не спохватится. Аня была единственная москвичка, ребята оказались гастарбайтерами – один из Молдавии, второй из Казахстана: Денис и Батыр.
- Меня будут искать! - вскрикнула Аня, - со мной родители по скайпу каждый день говорят. Искать начнут!
- Не начнут, - ответили ей, - вместо тебя на связь выйдут наши люди. Твой голос смоделируем, так что не волнуйся. Теперь у вас ответственная миссия. Работать будете в группе.
- Меня Антон искать будет, - испуганно пискнула она. – Он в милицию пойдет.
- Мы об этом позаботимся, не переживай.
- А что за работа? – спросил Денис. Он был спокоен и самоуверен.
- Вам надо будет вывести из строя коллайдер. Вы спасете человечество! Понимаете, как это важно! Судьба планеты и, возможно, всей Вселенной зависит от вас!
- А почему именно мы? – спросил Батыр. – А не спецслужбы?
- Не только вы . Раскрою секрет: тут нужно мышление дилетантов. Действия спецагентов слишком предсказуемы. Они не катят.
- Что, были неудачные попытки? – усмехнулся Денис.
- Ну, не совсем неудачные, - последовал ответ. – Коллайдер все же был запущен, но не надолго.
- А на сколько? - заинтересовалась Аня. - И где?
- В ЦЕРНе. Там, в Швейцарии. Коллайдер запустили, но заморозка оттаяла, и он встал. И так далее, понятно. Но теперь требуются новые маневры, спонтанно-интуитивные. Нужна свежесть мышления и неожиданность реакций. Иначе – провал. Я с вами откровенен. Готовить вас будем по-особому.
- Ага, коллайдер, швейцарцы, а между прочим, наши ученые из Новосибирска детали к нему поставляли, - проворчал Денис.
- Информация из инета? – усмехнулся лектор. Позднее он представился как Андрей Евгеньевич. – Все верно. Сотрудники Новосибирского института ядерной физики разработали и отправили в Швейцарию магнитно-вакуумные системы длиной около 5,5 километра каждая. Ну и что? Это политика, не нам судить.
- Ага, не нам судить, зато нам исправлять, - заявила Аня. – Что это за политика такая, все во вред делать, хрен знает что творится, не пойму прямо. И вообще, не надо было допускать, куда ваши агенты смотрят?
- Наши агенты погибли при исполнении, - мрачно произнес Андрей Евгеньевич. - Но задание на определенном этапе выполнили. «Технические сбои в работе научной установки оказались серьезнее, чем предполагали ученые», такая информация вас устраивает?
- Что-то мне домой захотелось, - сказала Аня.
- И мне тоже, - вторил ей Батыр.
- Отсюда выхода нет, - усмехнулся лектор.
- Как это нет? – возмутился Батыр. – Не имеете права! Мы никаких документов не подписывали!
- А этого и не требуется, - бросая слова, словно камни, сказал Андрей Евгеньевич. – Завтра я вас познакомлю со всеми, с кем вам придется работать, и очень рекомендую быть внимательными и послушными. С этой минуты вы особые люди, и правила жизни и поведения у вас кардинально меняются.
По его взгляду, пристальному и жесткому, Аня все поняла. Ясно, что в случае чего она просто бесследно исчезнет, как исчезает в стране множество людей. Просто-напросто пропадет без вести. От этой догадки у нее мурашки по телу побежали. Холодный липкий пот покрыл ее всю под одеждой. «Вот дура. Идиотка. Допрыгалась», - мысленно ругала она себя. Слезы покатились по щекам. Вспомнились мама и папа, как отмечали вместе Пасху, как купались летом в море, как весело играли в волейбол. Вспомнился Антон. Никогда теперь этого не будет, не увидит она больше родителей, Антона, Лерку с Катькой, Ярослава, друзей, тетю Нину, к которой ездили на дачу, никого-никого больше… Теперь ее ждет что-то неизвестное, страшное… И погибнет она где-нибудь в Швейцарии, и никто никогда не узнает, куда она делась…
Ночью она не спала. Лежала в комнате, похожей на гостиничный номер, одна, и мучилась. Тут был компьютер, но без доступа к инету. Был телевизор, холодильник с едой. Ванна, душ, туалет с биде.
Самое плохое, что их всех развели по разным комнатам. Куда поселили парней, она не знала. И от этого было еще страшней. Ей вдруг стало невыносимо горько, и нестерпимая обида на несправедливость судьбы нахлынула и поглотила ее всю, без остатка. В груди застрял жесткий колючий комок, из глаз хлынули слезы, но они не приносили облегчения. Это были слезы боли и отчаяния. Она металась в постели и кусала подушку. Простыня и одеяло сбились. Сейчас она бы с удовольствием выпрыгнула в окно, но окна не было.