– Ненавижу тебя, твоего Андрея Евгеньевича, и весь этот бред!!! Ненавижу!!! – завопила она и набросилась на него, колошматя кулаками и кусая.
Он засмеялся, с силой отпихнул ее. И сказал:
– «Приемли все, что предлагает тебе жизнь, постарайся испить из всех чаш, что стоят перед тобой. Надо отведать каждого вина, но одно лишь пригубить, а другим упиться допьяна». Это слова одного очень мудрого человека. Тебе предлагается яркая, необычная, экстремальная судьба. Ну, возможно, не очень долгая, но лучше прожить как сокол, немного и с блеском, чем ползать как большинство и сдохнуть от немощной старости. Как там у Горького: «Безумству храбрых поем мы песню».
– А я не храбрая. Я нормальная. Мне нравится ползать.
– Ничего, мы тебя изменим.
Он ушел, а она осталась в постели, раздавленная, униженная, злая. Мысли ее метались, мозг от напряженья рвался в клочья, она думала и не могла придумать, как вырваться отсюда. Вечером он принес роскошную коробку шоколадных конфет и небольшие, но красивые, прямо экзотические какие-то песочные часы. Поставил все перед ней на тумбочку и произнес:
– Ты моя конфетка. Моя песчинка. Скоро пробьет твой час.
Сегодня он ее не тронул. Присел на край постели, долго смотрел, как она ест конфеты, потом принес заварочный чайник и две чашки. Пили зеленый чай и молчали. Он пожелал спокойной ночи и ушел.
Утром была встреча с Антоном. Их свели в тренинговом зале. Они бросились друг к другу, ошалев от неожиданного счастья, и им позволили вдоволь наговориться. Потом их посвятили в текущее задание. Рассказали про ЦЕРН – Европейскую организацию по ядерным исследованиям, крупнейшую в мире, которая занимается коллайдером.
– ЦЕРН расположен недалеко от Женевы, рядом со швейцарским городком Мейран, именно там одна основная площадка, – сказал Андрей Евгеньевич. – Другая основная площадка находится возле французского городка Превесан-Моэн. Более мелкие ускорители разбросаны в ближайших окресностях вдоль подземного кольца. Вам предстоит обосноваться в Превесан-Моэн под видом молодоженов. Сначала будете просто жить там на съемной квартире, привыкать, и к вам должны привыкнуть…
– А я читал про ЦЕРН, – сказал Антон. – У Брауна, в «Ангелах и Демонах». Там украли кусок антивещества. Чтобы взорвать Ватикан.
– Ну, это все больная фантазия автора, – усмехнулся Андрей Евгеньевич. – Он и с «Кодом да Винчи» облажался.
Последующие дни они прорабатывали ситуации, с которыми им предстояло столкнуться. Они должны будут полностью вывести из строя часть коллайдера. На руки им наденут браслеты, похожие на декоративные, под молодежную моду, но с встроенными датчиками. И защелкнут на запястьях. Датчики будут фиксировать все их перемещения.
После занятий они сумели незаметно уединиться в душе, пустили воду, и с жадностью набросились друг на друга. Они целовались взахлеб, ласкали друг дружку до умопомрачения, и неистово любили, упиваясь этим экстазом, словно чувствовали, что это – в последний раз. И Аня вдруг впервые подумала о Боге, о том, что ей послано сегодня такое счастье, такое чудо – любовь! А ведь раньше она даже не представляла себе, как это бывает! И никогда бы не узнала, не вляпайся она в этот ужас. Может быть, и это – от Бога? И тогда он спасет их, обязательно спасет. И наверно, все, что с ней происходит сейчас, все это – наказание за ее грехи. А какие же у нее грехи?
Ночью, под тяжестью инструкторского тела, она думала о своих грехах. И это тоже было впервые. Она вспомнила все – и что презирала подруг, и что судила обо всех слишком критично и осуждала, хотя знала библейскую заповедь: «не суди, да не судим будешь». И что спала с Ярославом только из-за того, что он престижный и ей было лестно ездить с ним на иномарке и обедать в дорогих ресторанах. Вспомнилось, как обманывала она родителей… Она проклинала свою лень, и свое тщеславие – ведь считала себя самой распрекрасной в мире, а всех остальных – недостойных даже смотреть в свою сторону. И что тащилась от дурацких сайтов в Интернете, тратила там половину своего времени на общение в чатах, на совершенно идиотский треп. Да, Бог ее серьезно наказал, и простит ли он ее, спасет ли теперь, неизвестно. Она хотела помолиться, но не знала ни одной молитвы. Ведь и в храм-то она заглядывала всего пару раз в жизни их любопытства. Хоть и была крещеная. Да и крестилась просто потому, что модно, к тому же понравился красивый крестик. Сейчас она принялась ругать себя за свою глупую жизнь, и мысленно оправдываться перед Богом. На тумбочке стояли песочные часы и полупустая коробка шоколадных конфет. «Я лишь песчинка, Господи, всего лишь песчинка в барханах песочных часов, а раньше жизнь моя была конфетная, все было в шоколаде. А я этого не ценила и даже не могла понять. Спаси же меня, Боже, я теперь все поняла, спаси меня, ты же добрый, я же твое создание, как и Ева, она тоже нагрешила, но ты ведь не убил ее за это…» – молила она. – «Хотя, я нагрешила больше Евы и куда серьезнее. Она лишь съела запретный плод, поддалась на провокацию Змия, он наверно симпатичный был и обаятельный. Наверно, он ее загипнотизировал. А я без всякого гипноза делаю отвратительные вещи, куда там Еве до меня…»