Из окна башни она увидела возвращавшихся Фредди и Ральфа. Девочка весело смеялась, лицо, обращенное к дяде, светилось счастьем.
Он что же, планирует играть роль отца девочки? Это было бы забавно! Тем более что дьявольскую иронию всего происходящего могла ощущать только сама Этель.
Она быстро прошла в свою комнату в восточном крыле, пока ее не обнаружили здесь, и всего на мгновение успела опередить Фредди, которая вихрем ворвалась в комнату матери.
— У него есть подружка! — выпалила она прямо с порога.
— Что? — Этель сделала вид, что с головой ушла в работу, и не поднимала глаз от нотных листов, разбросанных по кровати.
— У дяди Ральфа есть подружка, — повторила маленькая сплетница, удивленная и даже обиженная тем, что такая сенсационная новость не произвела на мать должного впечатления, — я уверена! Мы встретились с ней в Сент-Ивз.
Действительно, ничто не дрогнуло в лице Этель, но внутри словно все остановилось.
— Мы там купались, а потом дядя предложил поесть мороженого, — продолжала тараторить Фредди.
— Тебе не кажется, что ты уже выросла для мороженого? — с непонятным ей самой раздражением бросила Этель.
Фредди надула губки.
— То ты все время твердишь, что мне всего двенадцать и не стоит торопиться становиться взрослой! Теперь же ты говоришь…
— Извини, — прервала ее Этель. — У меня нервы не совсем в порядке.
Фредди решила быть великодушной и тут же приняла извинения матери.
— Это из-за работы. Что-то не получается? В этом нет ничего удивительного, ведь эти сосиски по вкусу напоминают резиновые перчатки, — авторитетно заявила Фредди, не уточняя, откуда она знает вкус резиновых перчаток.
Только не опускайся до расспросов! — приказала себе Этель. Но дочь сама вернулась к теме:
— Ее зовут Магдала. Очень высокая и элегантная, но довольно старая. Я полагаю, даже старше тебя.
— Неужели такая старуха? — Этель в притворном ужасе широко раскрыла глаза.
— Но она очень богатая, судя по ее одежде… Сегодня вечером они куда-то идут, а мы останемся одни, — закончила Фредерика с ноткой печали в голосе.
— Не надейся, что дядя будет очень часто брать тебя с собой, Фредди, — предупредила дочь Этель, — у него своя жизнь.
Фредди слегка задумалась, но лицо ее тут же просветлело:
— Но он приглашает нас завтра на ланч в яхт-клубе.
— Вот как! — Этель охватило смешанное чувство, но она решила не уточнять, что означает это «нас».
Фредерика определенно расположена к дяде. Привязанность была взаимной, и ничего плохого в том, конечно, нет. Но Этель помнила, как Артур вторгался в их жизнь, вызывая новые надежды у дочери, а затем снова надолго исчезал. Этель находила это возмутительным и решила прекратить их встречи. Но как поступить теперь?
В сущности, у Артура и не было никакого права на Фредди. Но Ральф… Каждый раз, когда Этель видела его рядом с «любимой племянницей», она не могла не чувствовать, что совершила нечто ужасное, скрыв от него правду о рождении Фредди. И эту тайну ей придется носить в себе днем и ночью, все шесть месяцев, пока они не вернутся в Лондон.
Фредди оказалась права… Во время завтрака Ральф пригласил их на ланч.
— Мне нужно работать, — отрезала Этель, найдя самый простой предлог отклонить приглашение.
Но конечно же, Ральф понял, что дело не в этом.
— Восхвалять сосиски? — спросил он и добавил покровительственным тоном, который заставил Этель яростно сжать кулаки: — Звучит впечатляюще.
— Да, это ужасно! — проговорила она, едва сдерживая гнев. — Но дает мне возможность одевать и кормить дочь, и я не понимаю, почему должна в чем-то оправдываться!..
Она оттолкнула от себя недопитую чашку кофе и попыталась встать со стула, но Ральф удержал ее за руку.
— Извини. Это совершенно верно — твоя работа дает возможность жить тебе и твоей дочери… Но ты так растрачиваешь свой талант.
— Мой талант? — Этель недоверчиво посмотрела на Ральфа.
— Ведь у тебя неплохой голос, ты могла бы сочинять лирические песенки, — уверил ее он, — тебе когда-то хотелось писать песни. Помнишь?
Да, она помнила. Это было, когда они еще любили друг друга. Она доверила ему свои мечты и очень боялась, что он станет над ней смеяться. Но он попросил ее спеть несколько песенок, и они понравились ему. Позднее она думала, что Ральф просто хотел сделать ей что-то приятное. Как бы то ни было, после рождения Фредди она перестала писать песни.