Несмотря на то, что Иисус высказал этот неуловимый укор в общей форме, лицо Иуды побагровело, выдавая, что это его задело. Он решил, что на него указали пальцем, и еще больше разгневался.
А Мария взволнованно ждала момента, чтобы вручить Иисусу подарок наедине. Вдруг она осознала, что если она хочет сделать это до того, как враги Его арестуют, ей нужно действовать быстрее. В то же время Мария знала, что преподнести дар на глазах всех собравшихся значит вызвать к этому повышенное внимание и непременное непонимание. Пока она думала, что же ей делать, Иисус начал делиться с присутствующими другим уроком.
На этот раз Иисус обратил Свои слова к Симону: «Когда делаешь обед или ужин, не зови друзей твоих, ни братьев твоих, ни родственников твоих, ни соседей богатых, чтобы и они тебя когда не позвали, и не получил ты воздаяния. Но, когда делаешь пир, зови нищих, увечных, хромых, слепых, и блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных» (стихи 12—14).
Когда один из сидящих с Ним за столом книжников услышал это, то сказал с видом благочестия: «Блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием!» (Стих 15). На это Иисус сказал ему: «Один человек сделал большой ужин и звал многих, и когда наступило время ужина, послал раба своего сказать званым: „идите, ибо уже все готово". И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему: „я купил землю, и мне нужно пойти посмотреть ее; прошу тебя, извини меня". Другой сказал: „я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня" Третий сказал: „я женился и потому не могу прийти" И, возвратившись, раб тот донес о сем господину своему. Тогда, разгневавшись, хозяин дома сказал рабу своему: „пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых" И сказал раб: „господин! исполнено, как приказал ты, и еще есть место" Господин сказал рабу: „пойди по дорогам и изгородям и убеди прийти, чтобы наполнился дом мой. Ибо сказываю вам, что никто из тех званых не вкусит моего ужина"» (стихи 16–24).
Неловкая тишина последовала за притчей, как будто бы Иисус раскрыл эгоистичные мотивы многих гостей. Но эта последняя история заставила Марию почувствовать, что откладывать задуманное нельзя. Если она не сделает этого сейчас, у нее, может быть, никогда больше не будет возможности продемонстрировать любовь к Господу. Сейчас или никогда. Ее отважное сердце забилось сильнее, ладони вспотели.
Симон не пожалел расходов на это событие. Он всегда устраивал пиры самым наилучшим образом. Гости расположились полулежа, оперевшись на диванные подушки, вытянув ноги от стола. Они сидели слегка приподнявшись, чтобы слуги могли омыть их ноги, прежде чем подадут пищу.
Марфа руководила бесконечным потоком слуг, которые разносили сочные блюда на серебряных подносах. Мария подкралась к своей сестре:
— Почему дядюшка Симон не позаботился о том, чтобы гостям сначала омыли ноги?
Задерганная, Марфа зыкнула на Марию:
— Куда ты ходила? Ты совершенно не помогала мне готовиться, а теперь указываешь на что–то, что мы упустили, — Марфа подняла глаза вверх. — Симон не подумал о том, что нужно подготовить тазики и полотенца. Что я могла сделать?
Несмотря на эту оплошность Симона, каждый, по–видимому, наслаждался прекрасной кухней и оживленной беседой.
— Сегодня после обеда я, конечно же, не отказалась бы от твоей помощи, — повторила старшая сестра.
Заметив слугу, несшего поднос с далеко не совершенными печеными ячменными пирожными, завернутыми в виноградные листья, Марфа поспешила, чтобы остановить его, не позволив поставить на стол испорченную пищу. Мария наблюдала за сестрой и слугой, которого та затолкнула обратно на кухню.
Поскольку взгляд каждого был устремлен на Иисуса, когда Он говорил, никто не заметил, как Мария тихо проскользнула в комнату и бесшумно склонилась у ног Учителя. У нее перехватило дыхание от страха, но теперь, склонившись у Его ног, знакомый мир воцарился в ее душе. Она чувствовала себя в безопасности под сенью вечных крыл Всемогущего, бесшумно молясь о том, чтобы Иисус одобрил ее поступок любви. Что думают остальные, для нее не имело значения.
Затем с нежной любовью она сломала печать с алебастрового сосуда и щедро вылила часть содержимого, драгоценное масло, на ноги Иисуса. Иисус даже не вздрогнул. Он просто сделал паузу в своей речи, улыбнулся, чтобы Мария поняла, что Он знает о ее жертвенном поступке любви, и продолжил разговор.
Когда ароматное масло стекало с ног Иисуса, капелька скатилась на кафельный пол. Осознав, что в спешке она забыла принести ткань или полотенце, чтобы равномерно растереть миро, Мария не задумываясь сняла с головы шаль, высвободив свои роскошные, густые, темные волосы. Она стала отирать ноги Иисуса, распределяя масло волосами.
Слезы благодарности и любви обильно текли по ее щекам, капали на Его ноги и смешивались с благовонием. Заметив, как ее слезы сияют на Его ногах, она вспомнила о другой своей драгоценности. Вытащив из спрятанного в одежде мешочка стеклянный сосуд для слез, она сняла с него восковую крышечку и продолжила омывать ноги Иисуса своими слезами и отирать волосами.
Мария была настолько поглощена радостью служения Иисусу, что не замечала, как это потрясло расположившихся вокруг стола гостей. Вскоре после того как она открыла алебастровый сосуд, комната наполнилась сильным ароматом дорогого, экзотического благовония. Разговор в комнате затих, сменившись напряженным бормотаньем. Даже слуги застыли в растерянности.
Теперь Мария почувствовала пронизывающие взгляды всех присутствующих. Боясь, что кто–то может попытаться запретить ей завершить начатое, она решительно встала и вылила оставшееся масло на голову Иисуса, невзирая на вздохи, выражающие потрясение и шок. Ее поступок, хотя и непреднамеренный, являлся традиционным символом среди иудеев, запечатлевающим помазание нового царя или священника.
Иуда, притворяясь негодующим, зловещим шепотом выражал свой протест сидящим рядом с ним людям:
— Какое безумное употребление ресурсов! Зачем? Это масло можно было продать более чем за триста динариев.
Затем, как бы поразмыслив и решив прикрыть собственную жадность, он добавил:
— Конечно, выручку можно было бы раздать нищим! Некоторые ученики кивнули в знак согласия. Товарищи
Иуды не знали, что в результате обильной щедрости Марии его эгоистичное сердце испытывало сильный укор.
Иисус слышал, как Его верные ученики эхом отзывались на ропот Иуды. С грустью и состраданием Он сказал им:
— Что смущаете женщину? она доброе дело сделала для Меня: ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете; возлив миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению (Мф. 26:10–12).
Это явное заверение в одобрении Иисуса принесло экстатическую радость в сердце Марии. Знать, что Иисус ею доволен, было пределом ее мечтаний. Рыдающая женщина снова упала на колени и последний раз поцеловала Его ноги.
Иуда побагровел от негодования. Было очень плохо, что он сидел в конце стола, но теперь Иисус открыто упрекнул его перед товарищами. Если Иисус не оценил его мудрость и таланты, Иуда знал тех, кто оценит. После ужина он отправился к священникам, чтобы продать Спасителя мира за простое серебро.