Невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы (Мф. 27:24).
Толпа разразилась громким, победоносным ревом:
— Кровь Его на нас и на детях наших (стих 25).
Итак, Пилат, желая удовлетворить собравшихся, освободил Варавву и приказал, чтобы Иисуса, бичевав, предали на распятие.
На какое–то время Марию словно парализовало. Она боролась с собой, в то время как остальные спешили к месту распятия. Она страстно желала быть рядом с Иисусом, но от мысли, что ей предстоит стать свидетелем Его наказания, ей становилось нехорошо. Она видела, что это такое — самый ужасный вид казни из всех когда–либо изобретенных.
Мария медленно повернулась и пошла к воротам. Было около девяти часов утра, и, казалось, весь город уже проснулся и гудел, ожидая того, что должно произойти. С возросшей решимостью прокладывая себе путь сквозь растущую толпу вверх по старой улице, она слышала, как голоса шедших впереди людей становились все более взволнованными. Солдаты орали, пытаясь очистить путь, чтобы вести Иисуса на место казни. Вместе с Ним они также вели двух преступников, воров, которым также предстояло умереть в этот раз.
Мария отчаянно протискивалась вперед, пока не смогла увидеть Иисуса, но страшная картина чуть не лишила ее чувств. Он склонился под тяжелой ношей ужасного креста, который возложили Ему на плечи. Его руки были привязаны ремнями к перекладине креста, чтобы Он не мог отгонять назойливых насекомых, которые теперь летели на Его окровавленное лицо. Его ноги подкашивались при каждом шаге. Мария видела, что причиной этому была не столько тяжесть креста, но свежая, струящаяся по спине Иисуса кровь говорила ей о том, что приказ Пилата о Его бичевании был выполнен. Давление сучковатой перекладины на Его изодранную спину должно было быть мучительным.
Иисус споткнулся и упал, ударившись коленями о бездушный каменный тротуар. Нетерпеливый римский солдат пнул Его в бок и начал изрыгать проклятья, крича на латинском. Застонав от невыносимой боли, Иисус попытался подняться, но Ему удалось сделать лишь несколько шагов, после которых Он потерял сознание. Будучи не в состоянии контролировать Свое падение, Он ударился лицом о камни.
Мария съежилась и инстинктивно бросилась к Иисусу, чтобы помочь Ему. Удивленный ее смелостью, тот же самый солдат, который ударил Иисуса, оттолкнул ее прочь.
Но сотник, бывший во главе процессии, осознав, что Иисус не в состоянии нести дальше Свой собственный крест, приказал отвязать его от плеч Иисуса. Командир быстрым взглядом пробежался по лицам зрителей, заметив крепкого чернокожего мужчину, который с сочувствием смотрел на Иисуса. «Ты! Неси крест!» — безоговорочно потребовал он, указав на отвратительное орудие пытки.
Пока всеобщее внимание было приковано к солдатам, которые возлагали крест на плечи другого человека, Мария подбежала к Иисусу. Она взяла свою шаль и нежно стала отирать избитое, окровавленное лицо. Женщина знала, что на это у нее есть всего несколько секунд, а воды не было. Она лихорадочно посмотрела по сторонам и заметила человека, к поясу которого был привязан небольшой мех с водой. Не спрашивая разрешения, Мария подошла и сорвала деревянную пробку с наполненного водой мешочка, вылив содержимое в свою шаль. Удивленный мужчина громко запротестовал, но никак не остановил ее. Мария приподняла голову Иисуса и влила несколько капель воды из своей мокрой одежды в Его израненные, опухшие уста.
Иисус медленно открыл глаза. Прошло несколько секунд, прежде чем Он смог сфокусировать взгляд на Марии, которая теперь мокрой стороной шали отирала кровь с Его лица. Мария уловила то мгновенье, когда Он узнал ее, потому что Иисус отчетливо улыбнулся ей. В этот момент солдаты заметили, что она делает. Один из них закричал и угрожающе поднял свой кнут.
Неохотно вернувшись в толпу, Мария испытывала благодарность, что хоть чуть–чуть могла облегчить страдания своего Учителя. Особенно она радовалась тому, что Иисус знал, что она была с Ним. Но теперь этот кошмар должен продолжиться. С развязанными руками, подталкиваемый в спину острым римским копьем, Иисус медленно и тяжело шел вперед, исполняя пророчество.
Когда они приблизились к городским воротам, один из осужденных воров смог освободить одну руку и предпринял жалкую, отчаянную попытку спастись, волоча крест, который был все так же привязан к другой руке. Пока воины разбирались с мятежником, Иисус услышал, как группа женщин у ворот плачет о Нем. Он повернулся к ним и отчетливо произнес леденящее сердце предсказание: «Дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: „блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!" Тогда начнут говорить горам: „падите на нас!", и холмам: „покройте нас!" Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лк. 23:28—31). Услышав эти слова, Мария почувствовала, как дрожь пробежала у нее но спине.
Толпа людей, пытавшаяся протиснуться через Овечьи Ворота, образовала такую давку, что Мария оказалась оттиснутой в глубь народа. К тому времени, когда молодая женщина добралась до холма, именуемого Голгофой, двое воров, осужденных вместе с Иисусом, отчаянно сопротивлялись, в то время как группа солдат насильно укладывала их на кресты, вбивая гвозди в их конечности. Римские солдаты насмехались над отчаянными мольбами осужденных, над их мучительным плачем. Но когда они раздели Иисуса и положили на грубые брусья, очерствевшие солдаты поразились Его спокойствию и податливости.
Мария услышала, как человек позади нее процитировал пророчества: «Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53:7). Она обернулась и узнала Никодима, выдающегося фарисея, который недавно стал открыто поддерживать служение Иисуса. Этот великий муж рыдал, цитируя Мессианские Писания.
Сотник, испытывавший теперь сочувствие к Иисусу, позволил одному из солдат дать Ему смесь желчи с вином, чтобы облегчить боль, прежде чем пригвоздить Его ко кресту. Иисус поднес Свои уста к ковшу, но когда Он осознал, что это было старое вино, то отказался его пить.
Мария вздрогнула, когда один из воинов поднял молот и вонзил первый железный гвоздь в нежную, трепещущую плоть Спасителя. Иисус выгнул спину и издал мучительный стон. Его пальцы дергались от боли, но лицо все так же хранило отпечаток безмятежности и покоя. Они продолжили свое кровавое дело, пригвоздив Его вторую руку, затем ноги. Потом она и все собравшиеся на холме услышали голос Иисуса, взывающий к небу: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34).
С разбитым сердцем, измученная, Мария отвернулась и сразу же увидела стоящего в стороне от толпы Иоанна. Он вместе с другим учеником уносил обмякшее тело матери Иисуса. Она потеряла сознание.
Мария инстинктивно направилась к друзьям. Глаза Иоанна были красными от слез и усталости. С ним были еще две женщины: Мария, жена Клеопы, и тетя Иисуса. Приведя в чувства мать Иисуса, они предложили увести ее, но она настояла на том, чтобы остаться. Итак, трое из них повернулись, чтобы видеть страшную казнь. Никто не промолвил ни слова. Солдаты шумно поднимали и устанавливали крест, с силой воткнув его в приготовленное в земле отверстие. Иисус еще раз мучительно застонал, когда Его тело резко сотряслось и повисло на гвоздях.
Сначала было невозможно находиться рядом с Иисусом. Тысячи посвященных пилигримов со всей Римской империи шли по дороге, ведущей в город, на Пасху. Многие останавливались, шокированно глядя на кресты, особенно на торопливо написанную табличку, прибитую к среднему кресту, над головой Иисуса. Там на трех языках были начерчены слова: «Сей есть Царь Иудейский».