Роберт встал с кресла и, улыбаясь, встречал ее. Это была улыбка любовника. Элеонора старалась казаться холодной и сдержанной, но тут к ней подбежал Пэддингтон, и она не смогла сдержать улыбки. Элеонора потрепала его по холке.
— Сегодня я хотел повозить тебя по окрестностям, показать тебе здешние места. — (Элеонора покачала головой.) — Или ты не любишь сельские пейзажи?
— Нет, очень люблю.
— Тогда в чем же дело?
Дело было в том, что ей надо избегать его компании.
— Мне кажется, это будет не очень хорошо. Дэвид может в любую минуту вернуться.
— Ты серьезно думаешь, что Дэвид мчится сюда со всех ног?
Элеонора так не думала и лгать не хотела, поэтому стала искать другие доводы.
— В любом случае, я не хочу отрывать вас от работы, и мне самой надо работать.
— Я решил устроить себе выходной и даю выходной и тебе. Я ведь уже не так молод, как раньше, — пошутил он, — да и силы мои сегодня поистощились.
Элеонора, вся красная, молчала. А Роберт удовлетворенно констатировал:
— Значит, ты согласна. Итак, может, ты бы хотела съездить в какое-нибудь определенное место?
— Нет, я вообще…
— Хорошо, тогда я предлагаю поехать на Кромфордский склон. Вид оттуда самый прекрасный, какой можно найти в округе, и в кафе можно будет выпить вкуснейшего чаю. Ну, так как?
Умом Элеонора понимала, что должна отказаться, но ей очень хотелось поехать с ним. В конце концо, она все-таки не смогла отказать.
Они завтракали молча, потом Роберт неожиданно спросил:
— А сколько тебе было, когда ты попала в приют?
— Не знаю точно, — ответила Элеонора неохотно. — Говорят, семь или восемь.
— Тогда ты должна помнить своих родителей.
— Нет, я их не помню.
— Почему? В таком возрасте дети уже запоминают людей, с которыми они живут.
— А я не помнила ничего. — Элеонора потупила глаза, опустив голову, так что локоны темных волос упали ей на лицо.
— Почему?
— Я не люблю об этом говорить, — ответила Элеонора, бледнея.
— Так, значит, это связано с твоим шрамом. Ты не любишь вспоминать об этом, ты рассказывала. — Роберт Керрингтон взял ее за руку через стол. — Послушай, я понимаю, что произошло что-то трагическое и тебе тяжело об этом вспоминать. Но лучше вытащить все прошлые страхи на свет, и они уже больше не будут казаться такими ужасными.
Он был прав. Тепло и поддержка его руки подбодрили Элеонору.
— Ты расскажешь мне свои секреты, а я свои, мы так договаривались? — спросила Элеонора с улыбкой.
— Вот именно. — Он пожал ее пальцы. — Так что ты помнишь?
— Я помню только, как проснулась в больнице, без малейшего понятия, кто я и как туда попала. Я часто теряла сознание, а приходя в себя, как в тумане видела докторов и нянечек, которые обо мне заботились. Когда я полностью пришла в себя, меня навестила женщина из полиции. Она сказала, что ее зовут Джэки, и спросила мое имя. А я не могла вспомнить. Она задавала много вопросов, а я ни на один не могла ответить. Потом она рассказала мне, что меня нашли без сознания неподалеку от сгоревшей машины. Я была в крови, из-за раны на голове. На мой вопрос, почему я совсем ничего не помню, она ответила, что у меня амнезия и что, когда я поправлюсь, память ко мне вернется. Тем временем они обещали обратиться в средства массовой информации.
Они отправили рассказ обо мне и мою фотографию в газеты, надеясь, что кто-то ищет меня и таким образом найдет. Или хотя бы кто-то узнает меня. Никто не пришел. Кроме одной женщины, которая приходила как-то, когда я спала, мне потом рассказывала медсестра. Но она, видимо, ошиблась и ушла сразу же, я даже не успела проснуться.
Вскоре рана на виске и лице зажила, но я все равно ничего так и не вспомнила. Через несколько недель память так и не вернулась. Пришло время выписываться из больницы, и меня отправили в детский дом. Одно из первых моих воспоминаний — это восклицание воспитательницы. Она не могла его сдержать: «Как жаль, что у нее такой ужасный шрам…» Меня назвали Элеонорой в честь одной из основательниц этого дома, а днем моего рождения условно выбрали дату седьмого апреля, то есть тот день, когда я попала к ним. Сначала со мной совсем не говорили о том несчастном случае и не отвечали на мои вопросы, видимо, чтобы не травмировать меня еще больше. Но мне хотелось знать все, и я продолжала задавать вопросы. Мне начали сниться кошмары, я кричала во сне и этим мешала другим детям спать, поэтому воспитатели решили, что лучше мне узнать правду, и через пару дней пришла та самая женщина из полиции.