Лена Литинская У озера
Тишина радовала слух и одновременно настораживала, даже напрягала своим всеобъемлющим охватом. Настоящая деревенская глушь. Промелькнул заяц, задержался на мгновение на дорожке, бросил на Сергея свой заячий трусливый взгляд и кинулся наутек. Сергей приходил сюда, в этот парк, каждый уикенд. Он уже выработал некую рутину, как проводить свободное время, и неукоснительно следовал ей: сначала пробежать несколько кругов по дорожкам парка, потом выйти на берег озера, сесть на знакомую выцветшую скамейку, на которой они сидели с Тамарой, смотреть на серо-синюю бесконечную рябь воды, смотреть и думать, думать… Он вспоминал свою жизнь последних лет, взвешивал все «за» и «против» и каждый раз решал, что все сделано правильно. Ничего другого и быть не могло, иначе это был бы не он, Сергей, а совершенно иной человек. Не лучше и не хуже, а просто другой.
Думать постоянно мешали канадские гуси. Их было навязчиво много, настоящее гусиное бедствие. Они заполонили прибрежную полосу, важно расхаживали по примятой траве, чувствовали себя хозяевами территории, абсолютно не боялись людей, по-гусиному переваливались, громко галдели, шипели, если им что-то не нравилось, и бесцеремонно гадили. Опасаясь ступить на гусиный помет, Сергей осторожно, буквально на цыпочках, чертыхаясь и одновременно улыбаясь, проделывал путь от дорожки до скамейки. Почему-то вдруг с нежностью вспомнилась нехитрая детская игра-считалка:
— Гуси-гуси! — Га-га-га! — Есть хотите? — Да-да-да! — Ну, летите, как хотите. — Серый волк под горой не пускает нас домой…Какие ни есть наглые, все же это были дикие гуси — часть истинной природы, а он, Сергей, так истосковался по ней за четыре года, прожитые, хоть и в прекрасном, но все же каменно-цивильном Сан-Франциско.
Сан-Франциско… Четыре года монотонного, тупого труда на маленькой фабрике. Зато досуг с насыщенным культурным общением в иммигрантской среде. То соберутся выпить с приятелями, то с Наташей на концерт сходят, то с Тамарой ночку проведут. Русское телевидение, русское радио, родная речь. Сергей все это оставил: хотел себе и другим доказать, что не потерял еще остатки способностей и может устроиться на настоящую творческую работу по специальности химик-технолог. (Ведь когда-то там, в Москве, он, кандидат наук, был младшим научным сотрудником, черт возьми!) Сергей проходил бесконечные интервью, впадал в отчаяние, напивался с горя, когда получал отказ, и снова возрождался и надеялся на удачу. Наконец-то повезло. Несмотря на корявый английский (Наташа говорила, что он изъяснялся, как нацмен в Москве), его, в конце концов, взяли на очень хороший химический комбинат в лабораторию и даже положили более чем приличную зарплату. Да, о такой зарплате было нестыдно написать друзьям в Москву. Одна беда: за этой самой зарплатой пришлось уехать на Средний Запад в маленький городок, который, хоть и назывался столицей штата, на самом деле был жутко скучным и провинциальным.
И вот он уже здесь второй год, а все еще чужак чужаком. Сергей мучительно думал, копался в своих поступках и сокровенных мыслях, но так до сих пор не мог понять и разобраться, счастлив ли он таким неожиданным поворотом судьбы. Впрочем, первое время, когда Сергей получил долгожданную работу, он был действительно счастлив и горд собой. Да, он состоялся в Америке как специалист, да, его на работе ценят, с ним считаются, дают прибавки и бонусы, и его банковский счет перевалил уже за несколько сотен тысяч. Только вот что делать с этими огромными (по старым российским понятиям) деньгами, он толком не знал. То ли просто копить на пенсию и черный день, то ли дом купить, то ли кондо. Трудно было представить, как он будет жить совершенно один в хоромах с несколькими спальнями, ванными комнатами, туалетами да еще и полуподвалом. Даже вспомнил одно из так называемых еврейских проклятий: «Пусть у тебя будет сто домов, и в каждом доме — по сто комнат, и в каждой комнате — по сто кроватей! И пусть холера тебя бросает с одной кровати на другую!»
«Пожалуй, это как раз обо мне. В самую точку!», — мелькнула мысль из черного юмора. Хотелось обхватить голову руками и выть: на озеро, на гусей и на этот маленький, чужой, сугубо американский, почти без примеси русской иммиграции город. «Нет, покупка недвижимости пока не для меня, — думал он. — Вот устрою свою личную жизнь, разберусь с моими женщинами… А может, и познакомлюсь с какой-нибудь новой, молодой, хорошенькой, которая меня поймет, оценит и даже полюбит… Ведь мечтать не запретишь».