– Скажи, а он любил свою мать?
Никита слегка опешил. А мне просто было интересно, что за монстр обратил на меня внимание.
– Может быть. Как-то по-своему.
– Ты её знал?
– Не очень.
– Но кого-то же он должен любить? В его жизни есть хоть кто-то? Женщина? Может… Юля?
Никита опять как-то странно отреагировал. Нахмурился. Почесал затылок. И долго молчал. И мне показалось, что я всё поняла.
– Где она?.. Вообще знает, чем он занимается в свободное время?
А парень будто чего-то испугался. Подскочил ко мне и сказал перед уходом:
– Вот вообще не советую говорить с Барсом о ней, даже имя не произноси. Это опасно для жизни. Я тебе серьёзно говорю.
Это даже как-то напугало. А еще вызвало любопытство. Но испытывать судьбу всё равно не пришлось. Барс не спешил заходить. Весь день я металась по комнате в полном одиночестве. Зато мне вернули пульт, могла смотреть теперь что угодно. Но было не до чего. Я пыталась обдумать всё еще раз, чтобы понять, как себе помочь. Разговоры на этого Барса не действовали, моё сопротивление не принималось. План побега – вообще не мой профиль. Подкараулить Никиту у двери, дать ему по голове и попытаться сбежать? А если вместо него окажется Барс? А если не попаду? А если от мандража меня опять начнёт тошнить в самый ответственный момент? Господи, но должно же быть хоть что-то?! Почему вообще это всё происходит именно со мной?!
Я мучила себя вопросами целый день. Вечером во двор заехала чёрная иномарка, из которой вышел Барс. Оказывается, его не было с самого утра. Ужин принёс Никита, и я снова осталась в одиночестве. Весь остаток дня прислушивалась к звукам на улице и за дверью. И задремала к полуночи под телевизор.
Разбудил опять посторонний звук. Я подорвалась и увидела в комнате Барса, который открывал окно, причём нараспашку. После чего он сел на подоконник в пол оборота и прикурил сигарету в коричневой закрутке. И посмотрел на меня своим хищным прищуром. В руке бутылка пива, поза самая расслабленная. Он создавал пугающее впечатление одним своим присутствием. Он действительно напоминал хищника из семейства кошачьих, у которого под кожей сплошные мышцы, а в арсенале острые клыки и когти. Даже глаза у него были – кошачьи.
– Что ты нашла в Тихонове? – спросил вдруг.
Вопрос казался странным. Какое ему до этого дело?
– Он нежный и внимательный мужчина, на которого можно положиться. И он никогда не станет обижать женщину.
Мои слова его удивили и рассмешили, он даже слегка подавился дымом, в облаке которого сидел. Причём этот дым не пах так отвратительно, как от обычных сигарет, словно эти были чем-то пропитаны. Я ощущала терпкий запах из смеси коньяка, мокрого дерева и каких-то специй, и он казался мужским на все сто процентов.
– Мы точно говорим про одного и того же человека?
– Вы давно знакомы? – возник у меня вполне резонный вопрос.
– С детства. Мы дружили.
А вот эта информация удивила меня. Сложно было поверить, чтобы Влада, настоящего представителя закона, и этого бандита что-то связывало.
– И что, раньше он таким не был?
– Он всегда был ублюдком.
Я опешила. Противно слышать подобное из уст этого ужасного человека.
– Хочешь сказать, ты лучше?
– Нет, я хуже.
– А вот в это охотно верю. Поэтому не тебе судить Влада.
Мужчина усмехнулся, продолжая пить и курить в моей комнате. Мне же хотелось, чтоб он поскорее ушёл. Его присутствие пугало и нервировало, когда ещё прекрасно знала, чего именно хочет этот деспот.
– Раз ты его так любишь, разве не хочешь поскорее вернуться в его объятья?
– Хочу.
Барс криво улыбнулся, выбрасывая окурок на улицу через решётку. А потом встал с подоконника, оставляя на нём бутылку пива, и пошёл в мою сторону.
– Уверен, он тоже этого хочет. Наверняка скучает по своей сладкой девочке…
Я сразу поняла, что сейчас что-то будет. Но куда-то бежать было бессмысленно. Поэтому лишь стиснула покрепче одеяло и приготовилась. И постаралась не делать резких движений, когда он провёл пальцами по моей щеке. По ощущениям – словно наждачкой по коже, и когда испытывала одно желание – расцарапать его наглое, самодовольное лицо.
– Хочешь, я буду для тебя нежным и внимательным?
Я задержала вдох, боясь вообще пошевелиться. А он с нажимом провёл большим пальцем по моим губам, прежде чем надавить, заставить их раскрыться и потянуть вниз.
– Как он тебя называет, когда кончает в тебя?.. Лиззи? Или как-то еще?
Его слова, как уколы, как жалом скорпиона. Словно внутри него цистерна яда, который сочится из всех щелей. Поэтому не удивительно, что я дернулась, отчего он стиснул пальцами мой подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Внутри всё похолодело. Хотелось его оттолкнуть и убежать. Только некуда. А он начал наклоняться, отчего я стала пятиться назад. Но чем настойчивее я старалась, тем сильнее он вжимал пальцы в скулы. Нос забил его терпкий запах, начиная давить с той же силой. Когда же Барс приблизился, я попыталась сжать губы, но ничего не получилось – его пальцы вминались с такой болью, что буквально разжимали челюсть и открывали мой рот. А когда я уже почти легла, он толкнул меня, вжимая в кровать, и накрыл мои губы своими. Только вот не в обычном поцелуе, а сразу засовывая в меня свой скользкий язык. Я пискнула, начиная вырываться. Но все его действия просто сбивали с толку. Это была полнейшая дикость, которая пугала до ужаса. Словно не поцелуй, а нападение. И как бы я не отталкивала, у меня ничего не получалось. Он будто жрал меня с болезненным аппетитом. И я не знала, что с этим делать. Отталкивать – разозлится. Позволить – неприемлемо для меня.