Вадиму спать не хотелось. Он встал, сел за старенький письменный стол деда и включил такую же старую лампу со стеклянным абажуром. Открыл скрипучую деревянную дверцу стола и вытащил несколько картонных папок с тряпичными завязками. В одной из них он нашёл вырезки из газет об успехах и неудачах шахты, которой посвятил всю послевоенную жизнь. В другой папке заметки на темы «воспитания подрастающего поколения». В третьей была разная газетная белиберда о достижениях партии КПСС и что-то подобное этому и разные интересные для него статьи.
Вадим, положил все папки назад, с тем, чтобы утром успокоить сестру и сказать, что ничего интересного в бумагах деда он не нашёл, как обратил внимание на старый конверт АВИА. Конверт пожелтел от времени, был заклеен и отмечен дедом шариковой ручкой двумя чёрточками, чтобы было понятно, что конверт раньше времени не вскрывали.
– город Рязань, ул. Покровка, 24, Константиновой Марии Леонидовне, – Вадим прочитал адрес и удивился, – ничего себе. Может у деда была любовница? Или ещё лучше, первая жена? – он усмехнулся своей нелепой мысли.
Он ещё раз покрутил в руках конверт. На тыльной его стороне нашёл обязательные обозначения тиража и год выпуска конверта.
– Был выпущен в тысяча девятьсот семьдесят первом году. Да, дед… а почему нет обратного адреса? И почему письмо не отправлено?
Вадим решительно, но аккуратно сделав ножницами прорезь, вытащил исписанные листки.
– Почерк деда, – удостоверился Вадим и, закурив сигарету, принялся за чтение пожелтевших страниц.
***
Война всю страну застала врасплох. Два друга Николай и Степан после ремесленного училища сразу попали на фронт. На призывной пункт они пришли вместе, не дожидаясь повесток. Вместе приняли первый бой, в ходе которого Николай попал в плен. Долго судьба не сводила их. Да и не могла свести, так как Степан при отступлении наших войск попал к партизанам, а Николай принял все тяготы жизни в концлагере, если это можно было назвать жизнью.
Однажды, он в группе из четырёх заключённых, бежал из концлагеря. Двоих товарищей расстреляли сразу, Николаю и ещё одному пленному удалось долго прорываться к своим через лесные дебри, прятаться в подвалах разрушенных деревень.
В этот день они чуть не увязли в болотной топи. Николаю удалось первому освободиться из вязких болотных цепей. Он собрал последние силы и, подломив ствол молодой березки, старался помочь выбраться товарищу, которого болото засосало уже почти по горло. Но вдруг, неожиданно ему пришла помощь. Он увидел, как к бедному беглецу по-пластунски подползает парень в штатском одеянии и бросает ему ремень. Ухватившегося парня одной рукой за ремень, а другой за ветки берёзы, им удалось вытащить на сушу.
Обессиленные и мокрые они лежали на траве. Первым встал парень в штатском.
– Николай, – вдруг, удивлённо и радостно крикнул он.
– Степан, – обессиленно произнёс Коля, узнав друга.
Так Николай попал в партизанский отряд. И начались у него партизанские будни. Как-то они, оставшись вдвоём, курили и вспоминали былые времена: учёбу в ремесленном училище, знакомых девчонок, друзей, родителей.
– Коля, по секрету скажу, так. Тебе повезло, что мы встретились, – почти на ухо говорил ему Степан, – я разговоры слышал, что тех, кто из концлагерей попадает к нашим, сразу в наши же лагеря или штрафбат отправляют. А так, я твой свидетель, хоть и единственный. Я здесь тоже не от сладкой жизни оказался, так же после отступления в партизаны подался, так о нашем отряде там, – он поднял указательный палец вверх, – известно и наши личности подтверждены соответствующими документами. Командир сказал, что при первой возможности он и о тебе сообщит. Так, что всё будет нормально, брат. Повоюем ещё.
Но повоевать ещё вместе им не удалось. Этой же ночью отряд разбомбили. Смертельное ранение получил и Степан. Умирая на руках друга, он сказал ему:
– Коля, добей гадов за меня. Жив будешь, скажи маме, где и как меня убили. Помоги ей, если сможешь. И живи за меня и за себя.
***
Вадим, отложил письмо, и вышел на кухню. Уставшие за день хозяева спали. Вадим налил водки и одним махом выпил почти половину стакана. Вернувшись в комнату, он закурил сигарету и продолжил чтение.
«Мария Леонидовна, это были последние слова вашего сына Степана и моего друга. Держал я его на руках, пока не поймал его последний выдох, тогда закрыл ему глаза и долго плакал сидя над ним. И вот тогда я вспомнил недавний наш разговор со Степаном. Как мне доказать, что я бежал из концлагеря, что отряд, в котором я сражался не хуже других партизан, был разгромлен, а командир не успел передать мои данные своему командованию. Почему я, который столько пережил за эти два года войны, должен как какой-то предатель Родины или нарушитель закона находиться в лагере или воевать в штрафбате? Вы не подумайте, я не ареста испугался. Мне страшна была несправедливость. И тогда я вспомнил, что мне Степан завещал жить за него. Если не получается мне свою жизнь прожить, так пусть будет так, как хотел ваш Стёпа. Думал, отвоюю за него под его именем, а там жизнь сама дорогу укажет.