Куда хуже было другое: из-за леса наползали тучи. И Веронка все время корила Агатку за то, что они не остались в городе. Даже и сейчас еще не поздно было сбежать с пригорка вниз и подождать маму на площади.
— Мы уже ждали ее. Увидишь, она будет у бабушки, — сказала Агата.
— А если не будет? Вымокнем только по дороге, и все. Что, если дождь пойдет?
— Не бойся, не вымокнем. А если немножко и вымокнем, у бабушки обсушимся. Из таких серых тучек, наверно, и дождя не бывает.
— А мне кажется, уже накрапывает, — возразила Веронка.
— А по-моему, начинают падать снежинки. Вот здорово, если бы снежок. Мы ведь так мало катались зимой на санках.
— Не вижу никаких снежинок. Да снег и не может идти, ведь уже цвели подснежники, а одна тетя продавала вчера на рынке даже фиалки.
— Тогда пойдем с мамой в воскресенье собирать фиалки. А сейчас, Веронка, мы поздравим бабушку и отдадим Йожко яичко. Или давай попросим его дать нам это яичко еще на немножко. Мы тогда сможем поднести бабушке яичко ко дню рождения. И еще от тебя и от меня по стишку. А в воскресенье опять пойдем к бабушке. Может, и фиалки по дороге найдем. Или с мамой пойдем за фиалками.
Веронка с Агаткой шли вдоль домов и заглядывали в окна. Интересно, как у кого в комнате! Но повсюду были занавески. И некоторые такие красивые!
Вдруг Агатка остановилась, заглядевшись в одно окно:
— Веронка, смотри, тут телевизор работает. И никто, по-моему, его не смотрит.
Обе девочки прилипли к окну. Агатка захихикала:
— Вот смехота! Смотри, Веронка, показывают «Клуб веселых и находчивых». А вон Иван Краичек. Гляди, какие он рожи корчит.
— Не-е. Это что-то другое. «Клуб веселых и находчивых» в это время не показывают.
— Показывают! Видишь же, что показывают. Может, показывали раньше, а теперь просто повторяют. Хи-хи-хи, вон он опять скорчил рожу. Жалко, что ничего не слышно.
— Агатка, пошли! Побыстрей надо. Или давай воротимся.
— Воротимся? Вот чудила! — Агатка встала на цыпочки, подняла руку и показала яйцо. — А яичко у меня здесь для чего?
ОНИ ПОШЛИ ДАЛЬШЕ…
Они пошли дальше. И даже не заметили, как стало потихоньку смеркаться. Подошли к перекрестку: а теперь по какой дороге идти? Никак не могли столковаться. Веронка хотела идти прямо, а Агатка уверяла, что надо свернуть.
— Не помнишь, что ли? Когда идем к бабушке, мы всегда здесь сворачиваем.
— Нет, не сворачиваем, ни разу не сворачивали. Мы здесь всегда только на автобусе проезжали. А когда ходили пешком, сворачивали в другом месте. И если пешком, всегда ходим по проселку. Шоссе мы всегда только переходим. Сперва переходим пригорки, потом немножко идем по шоссе, ну а за шоссе опять начинаются пригорки.
— Значит, надо было идти через пригорки. Ты чего со мной споришь? Давай сейчас свернем, пройдем немножко по шоссе, а подойдем к какому-нибудь пригорку, опять свернем.
Наконец девочки выбрали такую дорогу, чтоб одной не пришлось уступать другой. И обе остались довольны. Да вот история: действительно пошел снег. Поначалу Веронке с Агаткой это нравилось. Но снег шел все гуще и гуще. Даже ветер стал подувать… Им, правда, это нравилось.
— Видишь, Веронка, а ты говорила, дождь пойдет! И что на рынке уже продавали фиалки. Вот бы поглядеть на твои фиалки!
А снегу все больше и больше. Валит да валит.
— Жалко, санки не взяли, — сказала Веронка. — А то могли бы везти друг дружку. То ты меня, то я тебя.
— Если навалит много снегу, возьмем санки у кого-нибудь и у бабушки покатаемся. Йожко раздобудет где-нибудь для нас санки.
Но снег стал превращаться в дождь. И девочкам показалось, что идут они слишком долго. А вдруг они спутали дорогу?
— Нет, Веронка, это та самая дорога, по которой мы всегда ходим к бабушке. Сперва всегда бывает пригорок. Потом другой и еще один, а потом уж та дорога. А сейчас нам надо пойти по тропинке. Отсюда по тропинке совсем немножко.
И девочки, снова свернув, пошли по тропинке, держась за руки.
Тем временем уже почти совсем стемнело. Вдруг обе почему-то испугались, но ни одна не хотела в этом признаться. Агатка подала голос первая:
— Веронка, мне холодно. Я вся мокрая. Веро-о-нка, яичко в кармане лопнуло!
— Как так лопнуло? — Веронке стало ужасно жалко яичка. Она пожалела яичко, пожалела, а потом сказала: — И мне холодно. Но мы скоро-скоро придем. Только что мы теперь дадим Йожко?
— Не знаю, Веронка. Я забоялась чуть-чуть, потому и яичко крепко сжала. Вот оно и треснуло. А теперь я вся буду грязная! — Она показала руку, перепачканную в яйце. — Наверно, у меня и пальто грязное.