Отец: Скажи мне то, что и я должен знать. Я твой отец.
Роберт: Значит так: полиция меня не разыскивает. Убить я никого не убил. Доволен?
Отец: Тю. Да для того, чтобы убить, кишка у тебя тонка. Так говоришь, Роксана не знает? Ну, что ты здесь?
Роберт: Надеюсь ты понимаешь, что был бы у меня другой вариант, домой бы я не приехал.
Отец: Значит, всё хуже некуда.
Юлиана (мурлыкая): Кофе-е-ек! Кофеечку хочу!
Отец: Иди, иди сюда.
Юлиана: Заяц! Ну ты где? Ну и кто мне сварит кофейку?
Роберт: Все еще с…?
Отец: Все еще да.
Входит заспанная Юлиана. На ней длинная футболка до колен.
Юлиана: Ой… Извините. Доброе утро, Роберт.
Роберт: Доброе утро. Доброе утро.
Юлиана: Какой сюрприз.
Юлиана целует Роберта в обе щеки.
Юлиана (отцу): Ты почему не предупредил, что он приедет? Пойду… оденусь хоть. Я сейчас. (Роберту) Как я рада тебя видеть!
Юлиана уходит.
Отец: Что?
Роберт: Ничего.
Оба молчат.
Отец: Это женщина… Она… она фигура с характером. Ты так и знай.
Роберт кивает.
Отец: Ты просто не знаешь ее так, как я.
Роберт смотрит на отца и ничего не говорит.
Отец: Разведена… Детей нет.
Роберт: Ты мне это уже говорил. Кажется, ты мне это уже говорил.
Отец: Ну да. Работала в торговле. Вся эта отчетность, деньги — там ведь большая ответственность. Это тебе не хухры-мухры. Нет, ну вот что мне оставалась делать, а? Ты скажи.
Роберт: Ты все правильно сделал, папа.
Отец: Это как?
Роберт: Что как?
Отец: Это как тебя понимать?
Роберт: Никак. Сказал, что ты у меня еще молодцом, вот и все.
Отец: Роберт, в моем возрасте всё не так, как ты думаешь.
Роберт: И что я такого должен думать про твой возраст?
Отец: Мы оба с ней не молоденькие, она из Бухареста, с насиженного места, не просто так сорвалась. Главное, что характерами сошлись. Мне, может, ее не так-то просто убедить было, из города да сюда перебраться. Я, вон, отопление для нее починил. Все печи в доме, чтоб зимой тепло было. Я, может, с самыми лучшими намерениями, я не сопляк какой-нибудь…
Роберт: Ты починил печи?!
Отец: Все до одной. Умаялся с ними.
Входит Юлиана, на этот раз при полном параде.
Юлиана: Ты ведь с дороги, да? Пойду, порежу колбас…
Роберт: Я не голоден.
Юлиана: Ну там, немного… А, может, кофе? Пойду, кофе сделаю. Ты что его на ногах держишь? (Роберту) Да ты садись, присаживайся. Я сейчас, быстренько. Приду, и посидим, поговорим. (отцу) Что это ты на меня уставился? Рот закрой, а то всех мух переловишь.
Юлиана уходит.
Отец: Видал? Это тебе не наша деревенщина. А запах какой, а? Пять бутыльков с духами держит. Один, беленький, вот как им попшикает: прям хоть плачь. Пройдет, а за ней волна, как будто сад весной зацвел… На каждый чих — отдельный тюбик крема. Крем для лица, крем для рук, для ног — с утра до вечера мажется. Но кожа… Следит за собой, нравится ей это дело, так и знай. Спать ложится и то причесанная. А уж как встанет — первым делом за расческу. Другая порода, чего уж тут говорить.
Роберт: А подмахивает хорошо?
Отец: Что ты сказал?
Роберт: Подмахивает, спрашиваю, хорошо?
Отец: Да ты как со мной разговариваешь? Совсем стыд потерял?
Роберт: А ты? Ты мне сейчас что нахваливал-то? Чем хвастался?
Отец: Вот, значит, как ты со мной…
Роберт: А мама…
Отец: Мамка твоя… Четыре года прошло. Мертвые с мертвецами, а живые с живыми. Господи, помилуй, что тут поделаешь.
Роберт: Да, теперь уж ничего не поделать. Ты прав.
Отец: Роберт, мальчик мой. Ну, посмотри на меня. Ну нельзя так боль в себе держать.
Роберт: Всё. Не будем больше об этом.
Отец: Что было, то прошло. И не вернется. Думаешь, мне легко? Думаешь, я тут целыми днями по двору от счастья скачу?
Роберт: Всё, папа. Всё. Хватит.