У Вюши даже рот открылся от удивления. Откуда Хошгельды мог это знать? Но агроном не стал мучить приятеля и рассказал, как он, разыскивая утром Вюши, оказался случайным свидетелем его разговора с возлюбленной. Хошгельды признался также, что это он унес оставленный среди деревьев опрыскиватель.
— Спасибо тебе, друг! — искренне благодарил его Вюши. — И здесь ты меня выручил. Ведь я целый день мучился из-за этого Опрыскивателя, а тебе рассказать боялся. Хотя, честное слово, шел к тебе именно с этим намерением. Ну, не только с этим, — добавил он, — на свадьбу еще тебя хотел пригласить.
— От всей души поздравляю тебя, с удовольствием повеселюсь на твоей свадьбе. Вы оба честные и прямые люди, так что вам будет хорошо вместе. Только, смотри, не отставай от Таджигюль, она у тебя здорово работает, трудолюбивая девушка.
Когда сияющий Вюши ушел, Хошгельды вдруг стало грустно. Друзья женятся, сначала Аман, теперь Вюши. И никаких трагедий, все просто и ясно. Они любят, и их любят. А как сложится его жизнь, этого еще никто не знает…
НА НОВОМ МЕСТЕ
Все колхозники артели уже переселились в новый поселок. Даже старый Ата Питик, говоривший когда-то, что не покинет очага дедов-прадедов, восхвалял теперь свое новое жилище. Только древняя кибитка Аллалы все еще торчала на прежнем месте, точно чучело среди полей. А сам он хоть и бродил в грязном халате возле своей лачуги, но тоже говорил, что к осени переедет в город.
Колхозники с нетерпением ждали его отъезда, никто не любил этого вредного старика. С тех пор как из артели изгнали Елли Заманова, почти вовсе не стало и сплетен в колхозе, а если изредка и возникали какие-нибудь грязные пересуды, то все знали, что исходят они от Аллалы.
— Пока у Аллалы рот на месте, сплетни не переведутся, — сказал однажды Вюши.
— Да кто его болтовню слушает, — заметил Курбанли, — собака лает, а караван мимо проходит.
Однако не только за злобную болтовню не любили здесь Аллалы, но и за отказ вступить в артель. Да и жил он замкнуто, почти ни с кем не знался. Раньше, говорят, случалось, Елли к нему захаживал; видно, связывали их какие-то грязные делишки, но даже соседям толком об этом ничего не было известно. Так же как не ведали люди, что делается в прокопченной кибитке старика, не ведали они и какие мыслишки ворочаются в его голове.
Поведение Аллалы казалось весьма подозрительным. Он целыми днями бродил по дорогам и собирал навоз, а вечером складывал его в кучу, поджигал, чтобы разогнать комаров, и заваливался спать тут же, у зловонного костра, завернувшись в грязное, рваное одеяло и не снимая папахи с головы. За последнее время он стал чаще наведываться в город. Навьючит осла и отправляется. А чем навьючит, никому не ведомо…
Однажды, в знойный летний день, когда все кругом дышало жаром, Нурберды-ага обходил сады. Он шел меж длинных рядов виноградника, спокойно и чинно оглядывая колхозные владения. Тяжелые, сочные гроздья радовали глаз старого садовода. Вдруг Нурберды-ага остановился, что-то привлекло его внимание. Почему спутаны лозы? Почему виноград разбросан по земле?
— Кто-то протянул сюда свою грязную руку, — проворчал старик и созвал сторожей.
— Проспали, окаянные! — кричал Нурберды-ага. — Вора упустили! Так-то вы колхозное добро стережете!
Сторожа оправдывались и клялись, что глаз всю ночь не смыкали.
— Два года не было у нас никаких безобразий, — покачивая седой головой, говорил садовод. — Догадываюсь я, чьих это рук дело, нет среди нас жуликов, кроме одного, да и тот в колхозе не состоит, — заключил он и установил ночное дежурство возле кибитки Аллалы.
Три ночи подряд сторожа и сам Нурберды-ага прятались невдалеке от лачуги старика, но так ничего и не выследили. Завернувшись в одеяло и нахлобучив папаху на голову, Аллалы безмятежно спал, и никто не видел, чтобы он хоть раз поднялся ночью. А по утрам снова то в одной стороне сада, то в другой сторожа находили обобранные кусты винограда.
Когда Нурберды-ага рассказал обо всем Покгену, башлык тоже решил, что это дело рук Аллалы, и накричал на сторожей. Но теперь старый садовод взял их под защиту, говоря, что он вместе с ними три ночи подряд неотступно следил за обитателем грязной кибитки.
— Ты знаешь, Покген-ага, — сказал садовод, — может, на этот раз мы напрасно Аллалы подозреваем. Украдено винограду немного, больше по земле раскидано, и лозы перепутаны, скорее на шакала похоже, нежели на человека.
— Аллалы хитрый вор, — возразил председатель, — он нарочно перепутал лозы и рассыпал виноград по земле, чтобы навести таких вот легковерных людей, как ты, на ложный след. Но кто бы ни был этот вор, пусть шакал, пусть даже сам тигр, его надо поймать, — заключил башлык.