— А что касается овощей и бахчевых, то с ними просто тоже увеличим делянки, введем временные оросительные каналы, произведем планировку укрупненных поливных участков и при посадках будем исходить из колеи трактора.
Хошгельды выложил все. Он сразу почувствовал облегчение и вытер платком лоб. Овез смотрел куда-то вдаль, а Чары-ага молча курил, но глаза у него были веселые.
— Ты кончил? — спросил он.
— Да.
— А как же с шелковицей? Ведь тутовые деревья растут и в поселке вдоль арыков. Чем будем червей кормить?
— Шелковицу пересаживать придется.
— Теперь все?
— Как будто все!
— А про травопольный севооборот забыл?
— Да, люцерну обязательно надо сеять, но это уж куда проще. Девятипольный оборот — вещь необходимая.
— А о зяблевой вспашке почему молчишь? — с молодым задором в голосе продолжал допрашивать агронома Байрамов. — У нас ведь не о пустых мечтах речь идет, а о деле. Так давай уж всю программу наметим, а то как бы нам, правда, не оказаться в хвосте… Молодец ты, Хошгельды, — неожиданно сказал секретарь, не удержавшись от похвалы. — Вот, не только Овеза, но и меня, старика, увлек своими планами. — и он протянул молодому агроному руку. — Я только никак не мог этого осмыслить, хоть и не раз задумывался над тем же… А что значит ученый-то человек…
— Спасибо, Чары-ага, — негромко сказал Хошгельды.
— Погоди благодарить, еще неизвестно, как решит народ. Сейчас вот что надо сделать, — сказал Байрамов, переходя на деловой тон. — Мы на будущей неделе созовем открытое партийное собрание, и ты выступишь с докладом о своих предложениях. А пока поезжай в город и посоветуйся там со знающими людьми, в обкоме побывай, в министерстве. Слышал я, что в Ташаузской области один председатель колхоза нечто подобное уже проводит в жизнь. В Ашхабаде должны об этом знать. Я и сам собирался съездить туда, потолковать, да вот ты как раз вовремя появился. Ты лучше меня в этом деле разберешься. Да на обратном пути заверни в МТС, выясни их возможности и пригласи к нам директора. Пусть он тоже на собрании нужное слово скажет. Я ему со своей стороны по телефону позвоню… Вот тебе для начала партийное поручение, — добавил Байрамов, весело взглянув на Хошгельды. — И смелее действуй, робеть в таком деле нельзя. Как говорится у нас — о прошлом не жалей, грядущего не бойся!
— Есть не бояться!.. — по-военному вытянулся Хошгельды.
— А ты что? — обратился секретарь к Овезу.
— Я к вам, Чары-ага, по поводу комсомольской бригады. Мы тут решили создать комсомольскую бригаду, чтобы нам не врозь, а всем вместе работать. А Покген-ага противится, не хочет, говорит, что незачем переделывать списки, менять состав, когда люди уже сработались.
— Так ты что, жаловаться на башлыка ко мне пришел?
— Не жаловаться, а помощи просить. Мы бы в комсомольской бригаде показали, что значит работать по-настоящему. А Покген-ага не идет нам навстречу.
— Как по-твоему, Хошгельды, прав Покген? — подмигнул Чары-ага агроному.
Овез, улыбаясь, посмотрел на приятеля, уверенный в его поддержке и сочувствии.
— По-моему, Покген-ага совершенно прав, — ответил Хошгельды и засмеялся, глядя на изумленную физиономию Овеза.
— Вот и по-моему — тоже, — внушительно произнес Байрамов. — Скажи мне, дорогой Овез, почему это твои комсомольцы только вместе могут работать по-настоящему, а врозь — нет? Твоя задача, как организатора молодежи, — добиться того, чтобы во всех бригадах были комсомольцы и чтобы они вели за собой остальных, показывали товарищам по работе пример доблестного труда и колхозной дисциплины. Ты же воевал на фронте, вспомни, как там было… Ты все хочешь доказать старикам, что молодежь давным-давно их превзошла, а на самом деле и твоим ребятам есть чему у старых полеводов поучиться. Ну, ну, не горюй… И клуб построим, и стадион…
На следующий же день Хошгельды выехал в город.
— Не успел появиться, как уже в сторону смотрит, — сетовала Нязик-эдже, глядя, как сын укладывает в сумку какие-то бумаги.
Попрощавшись и выходя со двора, Хошгельды слышал, что отец и мать завели разговор о его женитьбе.
— У холостого не ум, а глаза полны дум, — донеслись до него слова знакомой с детства поговорки.
Он помахал родителям рукой и крикнул:
— Денька через два вернусь! Если Покген-ага будет спрашивать; так и скажите…
Хошгельды хотел было забежать к Бахар, которую ему не удалось повидать еще раз после той встречи у колодца, но по дороге к грузовику, отправлявшемуся в город с виноградом, он встретил самого Покгена и задержался.